Иные песни

Для этого произведения есть Необузданные Догадки

Spoilers, sweetie! Либо автор этой статьи не хочет прятать под спойлеры её большую часть, либо она раскрывает их просто по своей сути. Если вы не хотите их видеть, то закройте вкладку прямо сейчас.

Иные песни.
.
Общая информация
Жанр	Фантастика.
Автор	Яцек Дукай.
Издательство	Wydawnictwo Literackie (2003), АСТ (2014, 2020).
Дата выхода	2003.

«Иные песни» — новелла польского фантаста Яцека Дукая, находящаяся на стыке фантастики и фэнтези. Ключевая особенность книги — мир, который подчиняется физике Аристотеля. В итоге хотя герои похожи на людей, а их мир похож на наш времён начала промышленной революции, стоящие за ним фундаментальные законы совершенно отличны, так что научная фантастика в этом мире плавно переходит в фэнтези. Например, в «Иных песнях» нет независимых субъектов: герои влияют друг на друга, находятся под воздействием правителей и даже просто территорий, так что один и тот же герой в разных странах — разный, а его мышление может отличаться от разговора к разговору.

Краткий словарик и описание мира

В самом оригинальном издании вовсе не было примечаний, и читателю приходилось самому угадывать значения неологизмов на основе культурных ассоциаций и постепенно познавать мир, от почти-что-нашего-нового-времени с дирижаблями «воздушными свиньями», торговцами-«кристианами» и иноземцами-«музульманами» до совершенно чуждой физики, где сделанные из пироса и ураноса корабли летят в эпициклах эфира, атакуют потоками направляемого небесного огня и могут случайно поджечь сделанный из аэра и гидора Юпитер. И внутри произведения это имеет смысл. Однако статья должна быть понятной даже тому, кто книгу не читал и терминологией не проникся; писать же её обычным языком просто невозможно из-за обилия и важности отсутствующих в реальности — и в русском языке — понятий. Так что придётся начать с мира и терминологии, иначе дальнейший текст никто не поймёт.

Сеттинг «Иных песен»

«Песни» тут на самом деле непривычные нашему слуху. И даже не потому, что василиски и единороги тут являются обычными животными, а бегемоты используются в войне заместо таранов. Мир фундаментально состоит из материи, хиле, которая заключает в себе все возможности существования, и накладываемой на неё идеалистической формы, морфы. В известном космосе материя принимает форму пяти первоэлементов: земли ге, воды гидроса, воздуха аэра, огня пироса и эфира ураниоса. Ге обладает стремлением к центру мира и потому скапливается в основном на Земле; поверх неё собирается гидор, выше — аэр, пирос из земных элементов самый лёгкий, а из ураниоса состоят небесные тела, поскольку его свойство — вечное движение по эпициклам. Но кое-какие анклавы элементов выбиваются из основной последовательности: например, какое-то количество ге зацепилось на лунный эфир, Солнце состоит из пироса, обращающегося по эпициклу вокруг Земли, а Юпитер, например — из гидроса и аэра. Впрочем, в общем последовательность выполняется, так что в глубине Земли есть почти только одно ге, а выше атмосферы в основном один лишь лёгкий пирос с эфиром. Соответственно, Земля — центр мира, вокруг которого носятся планеты и стоят неподвижные звёзды.

Прочие вещества образуются комбинацией основных четырёх, выражаемой, по мнению алкимиков-пифагорейцев, численной формулой из четырёх взаимопростых цифр. Чем больше коэффициенты — тем значительней результирующая субстанция; лучше, чтоб они ещё были и простыми сами по себе. Например, 59 γ 1 υ 6 α 14 π — песок, 11 γ 449 υ 7 α 19 π — кровь, 45095080578985454453 γ 7595009151080016652449223792726748985452052945413160073645842090827711 υ 590872612825179551336102196593 α 4093082899 π — зародыш человека. Влиять на числа напрямую люди (пока?) не умеют, и вообще подозревают, что форма состоит из какого-то отдельного элемента и имеет свой вес, но могут преобразовывать вещества как физическим искусством, опирающимся на характерные для обжитого космоса свойства веществ, так и намеренным морфированием силой воли обученного человека.

Морфы бывают разные по «укоренённости»: морфа камня постоянно присуща камню и может существовать тысячелетиями, морфа остроты придаётся кинжалу оружейником и может существовать годами, морфа смертоносности распространяется бойцом вокруг себя и живёт, пока не кончится бой, а морфа дружеской беседы создаётся вообще почти что кем угодно во время дружеской беседы и может распасться от одного грубого слова. При этом это вовсе не значит, что «морфа дружеской беседы» — какая-то фигура речи. Она реальна и влияет на всех людей, на которых наложена, определяя их слова, поступки и образ мысли тем больше, чем их собственная морфа слабее. По понятным причинам для цивилизации наиболее интересны именно такие переходящие морфы, создаваемые людьми вокруг себя в рамках культурного взаимодействия; окружающий мир, на который проецируется морфа, называется керосом, то есть воском: на нём всё отпечатывается, но и легко стирается; дикари и слабосилки подвержены окружающим морфам, настоящие труженики определяются своей и, в случае с ценными профессионалами, могут расширять её на пространство и людей вокруг; аристократы могут осознанно направлять свою морфу, морфировать других, а наиболее сильные охватывают своей морфой целые страны. Наиважнейшая морфа для человека, естественно, личная: дурная вызывает какоморфию, то есть отступление от здоровой, правильной формы тела, болезнь, от привычных заболеваний до совершенно фантастических, типа обрастания корой или отслоения мяса от костей; сильная позволяет навязывать телу здоровую, отвечающую стремлениям человека форму, вплоть до того, что люди сильной морфы крайне медленно стареют и легко восстанавливаются от ран. Важнейшую роль в цивилизованном мире играют кратистосы — люди, чья морфа настолько сильна, что отпечатывается в керосе целых стран, влияет на морфу всех их жителей, позволяет творить настоящие чудеса, а самому кратистосу — пребывать неизменным веками. Так, кратистос Максим Рог, Чернокнижник, объял своей морфой чинопочитания пространства от Польши до Дальнего Востока, от Скандинавии и северной тундры до Индии; в его морфе паутинки, упавшие палочки и узоры мороза на окнах складываются в магические знаки, люди до раболепия подчиняются власти и теряют мотивацию, огонь хуже горит. Пространство, на которое «отбрасывает тень» морфа, является антосом, а наиболее «густой» антос кратистоса зовётся его короной. Так, в короне Чернокнижника по воле его огонь не горел вообще, в том числе и в ружьях; сопротивляющиеся кратистосу люди теряли волю вплоть до клинической депрессии и смерти от обезвоживания рядом с колодцами, думать и двигаться было крайне тяжело даже для лучших аристократов. А позже тот же Чернокнижник, уже умирая, попросил промочить горло — и крутой, волевой воин, пришедший расстреливать злодея, кинулся подносить питьё.

Переход от дикости к цивилизации, от слепого следования местности, племени, произвольным качествам к осознанному навязыванию своей воли миру случился в античности, и с тех пор прогресс пошёл семимильными шагами: например, текнитесы флоры ещё в древние времена выморфировали песчаную пшеницу и превратили пустыни в житницы, а в промышленности тут и там используются вечные двигатели на основе элементов в морфе эфира. Поэтому множество понятий сеттинга происходят от греческих корней: во-первых, греки первые выдумали эти понятия, и во-вторых — прошло не так уж много времени, и слова не успели потерять старое звучание. Своеобразной вехой и точкой отсчёта современной истории стало падение Рима: примерно в это время вошли в силу кратистосы в современном понимании этого слова, последовали пять Войн Кратистосов, в которых образовались современные границы кероса. В результате всего этого сильнейшая кратиста, Иллея Жестокая, была вынуждена бежать на Луну вместе со своим народом и морфировать её под что-то пригодное для жизни, а ещё один неудачливый кратистос, Король Бурь, оказался вынужден поднять свой город в небо и убраться с ним в океан. На момент начала событий с падения Рима прошло уже больше тысячи лет; цивилизация плотно охватила всю Европу, Азию вплоть до Японии и Индии, север Африки. Открыты пути в Америку (называемую тут Гердоном), там даже есть один цивилизованный кратистос, однако большая часть континента всё ещё дика, а морские путешествия по океаносу опасны.

Словарь

Люди по роду занятий:

• Дулосы — рабы, живые вещи. Рабство распространено повсеместно, дулосов покупают, продают, используют для неквалифицированного труда. Морфа слабая, с выраженной покорностью и подобострастием.
• Демиургос — человек, распространяющий свою ауру в стороны, часто способный захватить других людей или предметы своим антосом. Например, в ауре ареса всякий удар становится более смертоносным, а люди чувствуют желание сражаться и убивать.
• Магои — фокусник, факир. Когда-то так назвали обладателей редких талантов из дальних стран, теперь называют демиургосов всяких странных вещей, которые используют свои таланты на потеху публике. Например, демиургоса огня, который ест языки пламени в цирке.
• Текнитес — мастер-творец, распространяющий свою ауру на окружающий мир и изменяющий его свойства. Например, текнитес ге может строить стену или морфировать берега рек. Собственно, «текнитес» происходит от «текны» — прочтения «техно» на древнегреческий манер; текнитес — тот, кто обучен технологии создания чего-либо, мастерству.
• Риттер — всадник, индивидуальный боец. На Земле звание давно стало формальностью, типа нашего «шевалье» или «барона»; даже какие-нибудь купцы могут купить себе такое дешёвое «дворянство». На Луне риттеры всё ещё воины, специализирующиеся на работе в тройках и боях в особых «бронекостюмах», скованных из реагирующего на морфу носителя эфира.
• Нимрод — профессиональный охотник. Обожают выслеживать цель, могут двигаться бесшумно и читать следы, кровожадны, любят дикую природу почти что до тоски по звериным морфам. В ауре нимрода всё становится более диким, смертоносным, а сам он может рвать врага буквально голыми руками.
• Арес — профессиональный воин. Аналогично распространяет усиливающую тело, увеличивающую урон ауру, но нацелен на убийство людей и взаимодействие отряда, а не на одиночное выслеживание.
• Стратегос — профессиональный офицер. Своей морфой наводит в армии порядок, поддерживает дисциплину, сковывает войска в одно целое, может увеличивать боевое слажевание и эффективность вооружений.
• Софистес — учёный, мудрец. Направлен на познание мира и передачу этих знаний окружающим. Из-за этого не может молчать о своих теориях и зачастую готов помогать любому, кто проявил достаточно любопытства.
• Кратистос — человек со столь сильной морфой, что его аура накрывает целые страны и может изменять природу вещей на самом базовом уровне. Такая морфа отрицает воздействие времени, и кратистосы живут тысячелетиями без малейших признаков старости. Превосходство кратистосов над другими людьми столь велико, что они могут подчинять их буквально взглядом и если и гибнут, то только от рук других кратистосов. Со временем морфа сюзерена врастает в плоть живущих рядом с ним людей, становится свойством народов и стран, находит отражение в природе и даже может исказить базовые физические свойства материи, например, заставив камни парить.
• Крыса кратистоса — своеобразный род занятий: личный порученец, достаточно сильный, чтоб не раствориться в личности патрона, но при этом выморфированный им так, чтоб представлять кратистоса в его делах. «Крысы» общаются между собой и с политическими фигурами, представляя своего хозяина и заключая контракты вместо него, поскольку личная встреча кратистоса с простым человеком была бы опасна для последнего, а с другим кратистосом — превратилась бы в столкновение, битву за территорию. По своей сути не могут лгать.
• Эстле, эстос — «благородная, благородный», указание на принадлежность к аристократии, местная версия немецкого «фон» или французского «Д'». Так, Бербелек на начало книги — именно эстлос Бербелек.

Монстры:

• Какоморфы — общее название для существ с искажённой морфой, отклоняющейся от их сути и смысла. Какоморфия — синоним болезни; развивается у слабых, старых, безумных, или искажённых намеренно. Последних любил использовать Чернокнижник: морфировал людей из зверей и зверей из людей, а после использовал результат в качестве боевых монстров. Впрочем, многие другие таким оружием тоже не брезгуют. Пошедший в «серию» зооморф-какоморф вполне может стать новым видом.
• Анайресы — странные создания, зародившиеся, когда человеческая морфа Иллеи наложилась на полные ураниоса пространства Луны. Их тела состоят из движущихся по эпициклам частичек эфира, на которые иногда налипает ге. По сути это морфы животных, наложившиеся на неживую лунную природу. Анайресы не едят и не спят, но «охотятся», атакуя лунян; бывают самых разных размеров; всё их тело — ураносовые эпициклы, даже ориентация в пространстве организована как «осязание» большими и разреженными орбитами. Чтоб уничтожить такую тварь, нужно ударить её в главную ось, чем массово занимаются лунные риттеры.
• Адинатосы — «непредставимые», существа, ответственные за Искажение, как в африканском Сколиодои, так и на далёких орбитах. Предположительно существуют вне времени, пространства и антоса человечества, но сказать о них что-то определённое сложно, потому как они всегда окружены искажёнными формами людского мира. А дойти до центра и посмотреть на тварей лично почти ни у кого не получается. Предположительно прилетели из-за границы неподвижных звёзд, частью пытались приблизиться к Луне, частью упали на землю во всякой глухомани, а основной своей массой бродили где-то в небесах. Неизвестно даже их число, но предполагается, что у них был некий свой «кратистос», ответственный за большую часть искажения.

Предметы и явления:

• Пус — мера длины, от древнегреческого πούς — «стопа» — около 29,62 сантиметра.
• Литос — мера веса, от древнегреческого λίθος — «камень» — примерно 50 килограмм.
• Воздушная свинья — местный дирижабль, воздушное судно, держащееся в воздухе за счёт воздушного шара и перевозящее людей и грузы в гондоле внизу. Вместо двигателя использует выморфированные макины: например, у того, на котором Бербелек летел в Александрию, внутри был аэр, которому придали морфу эфира, из-за чего он находился в постоянном движении.
• Джуджа — охота в диких местах. В книге относится главным образом к охоте на покидающих Сколиодои какоморфов, которая стала модной у александрийских аристократов. Есть мнение, что такое развлечение сделали попуярным, чтоб под видом скучающих богачей было проще отправлять к искажённым землям всякие правительственные научные экспедиции.
• Океанос — океан, однако практически используется как синоним больших вод вне привычного Средиземного, воды вокруг обжитых материков. Торговля через океанос — это конкретно через Атлантический океан с Гердоном. Соответственно, «океаникос» — корабль дальнего следования.
• Махорник — табак, или по крайней мере сыпучая смесь для курения. Трубочку-другую забивают почти все цивилизованные персонажи, в отличие от не знающих такого развлечения африканских дикарей; за курением ведутся самые важные разговоры, им коротают время в ожидании.
• Пиросидеры — от «пироса», то есть огня; стреляющие огнём орудия, местный аналог артиллерии, который может как использоваться сухопутными войсками, так и устанавливаться на корабли или крепостные башни.
• Кераунет — ручное стрелковое орудие, работающее на «физических» принципах, а не на воле какого-нибудь демиургоса, и потому широко распространённые в войсках.
• Виктика — карета, экипаж (обычно конный) для перемещения пассажиров.
• Сокращения: буква «эпсилон» в именах персонажей означает «эстлос» или «эстле», то есть благородный; «пи» (от древнегреч. Πρότερος, то есть «ранее») — «бывший». Так, ε. Мария Лятек π. Бербелек — «Эстле Мария Лятек, бывшая (она вернула старую фамилию после де-факто развода) Бербелек».

Завязка сюжета

1194 год от падения Рима. Бывший стратегос Иероним Бербелек, когда-то — славный военачальник, после — герой, сумевший выжить в убийственной ауре Чернокнижника и плюнуть ему в лицо — ведёт жизнь купца в мрачном Воденбурге, Городе Бродяг. Впрочем, купцом его можно назвать лишь номинально: предприимчивый Кристофф Ньютэ скорее использует былую славу «делового партнёра» в своих целях. После столкновения с Чернокнижником от Бербелека мало что осталось: горделивый полководец не умер от влияния враждебного кратистоса, как другие, но превратился в страдающего депрессией коротышку. И вот в один прекрасный день Бербелек сталкивается с эстле Шулимой Амитаче — племянницей министра торговли Воденбурга. Роман с ней принёс бы Бербелеку большие прибыли — кроме того, он решает, что желать такую красавицу было бы дóлжно для восстановления нормальной морфы. Однако скоро выясняется, что Амитаче видели в компании Чернокнижника, когда он принимал присягу в Крыму. Бербелек решает, что она — крыса, посланная по его душу, и предпочитает нанести удар первым. Для этого он принимает предложение Амитаче и отправляется вместе с ней в Александрию, чтоб убить шпионку тем или иным образом. Попутно ему приходится решать проблемы с внезапно нагрянувшими детьми — жена Бербелека, брак с которой де-факто распался после его увечья, стала жертвой интриг и отправила подростков, молодого Авеля и совсем ещё юную Алитэ, мужу. Дочь сначала хочет уехать к дядьям, но сын много читал о подвигах отца и надеется исцелить его раны своей — родственной — морфой. И уж тем более никак нельзя убедить их остаться в мрачном, дождливом Воденбурге. Так дети Бербелека тоже ввязываются в опасное путешествие…

Персонажи

• эстлос Иероним Бербелек — протагонист, поляк, стратегос и известная на весь мир личность. Когда-то давно был польским аристократом, стратегосом народа, живущего под лесной морфой Святовида. Однако первую жену, Надежду, взял из-под антоса Чернокнижника; впрочем, она умерла во время охоты при странных обстоятельствах. Второй женой Бербелека стала Мария Лятек, родившая ему двух детей. Бербелек не знал поражений. Его последней кампанией было участие в очередной войне с Чернокнижником, где он должен был сдержать намеренно ослабленный центр до тех пор, пока войска союзников не обойдут вражьи армии с флангов. Увы, ничего не вышло: в центр вместе с войсками пришёл сам кратистос, и Бербелек оказался заперт в крепости под названием Коленица. Вместо штурма Максим Рог устроил показательную расправу, буквально вдавив защитников в грязь своей армией. Войска умерли, офицеры покончили с собой — но Бербелек выжил и лично встретил Чернокнижника, плюнув ему в лицо. А тот его даже пощадил.

Однако столь длительное пребывание в ауре наведённой депрессии сломило морфу Бербелека. Из победителя он превратился в едва живого карлика с гладким лицом, большими бесцветными глазами, который говорит о себе в третьем лице, редко когда может расширить антос дальше тела и вообще хочет умереть. Однако со временем герой смог перебороть «яд Чернокнижника», стал деловым партнёром и переговорщиком в торговом доме «Ньютэ, Икита тэ Бербелек», где нажил капитал. На начало книги он — всё ещё страдающий от депрессивных эпизодов торговец-сибарит, однако вмешательство прибывших детей и эстле Амитаче вырвало его из торговой рутины, а последующие заговоры и убийства заставили вспомнить былое. Во время джуджи Бербелек берёт на себя командование охотой, после гибели сына начинает собственную борьбу против Сколиодои и со временем снова вырастает до гениального стратегоса. Материя подчиняется морфе: Бербелек-кратистобоец — мужчина гигантского роста, с огненным характером, позволяющей игнорировать боль силой воли и антосом, обнимающим всю армию, а под конец — и весь космический флот множества кратистосов. У него загорелое лицо, ярко-тёмные глаза и тёмные брови — ничего общего с бесцветной посредственностью, которой он был на начало книги.

• Авель Лятек — сын Иеронима Бербелека от второго брака, юноша четырнадцати лет. В свои годы он уже выше Бербелека (по крайней мере, на начало книги); чёрные, глубоко посаженные глаза, высокие скулы, мужественный подбородок. Авель с детства читал об отце и хотел пойти по его стопам, он же постарался подтолкнуть мать к тому, чтоб она отправила их с Алитэ в Воденбург. Авель — пока ещё только подросток, и не всегда может соответствовать своим амбициям, но в антосе Навуходоносора он быстро занимает положенное место среди прочих детей аристократов, а во время джуджи осваивается с командованием отрядом. И умирает самым героическим образом, едва дожив до в шестнадцати лет.
• Алитэ Лятек — дочь Иеронима Бербелека от второго брака, девочка-подросток ещё младше Авеля. У неё те же фамильные черты: чёрные глаза, высокие скулы, очерченный подбородок. Волосы заплетены в косички. На начало книги находилась под сильным влиянием морфы матери — от нарядов и духов до поведения, и не испытывала особой радости ни от того, каким оказался её отец, ни от Воденбурга, где он их встретил, однако быстро привыкла. Алитэ легко совмещает повадки гордой красавицы и милого, разговорчивого ребёнка, переключаясь между ними в зависимости от ситуации. Во время путешествия в Александрию быстро оказывается под морфой Шулимы Амитаче и по многом воспринемает её, в кратчайшие сроки превратившись из почти девочки в юную женщину. Под конец книги уже осознанно участвующую в интригах уровня кратистосов, помогая в этом деле и отцу, и Луне. С подачи Шулимы Алитэ влюбилась в Давида Моншеба, ареса и сына наместника Верхнего Эгипта, и в конце концов вышла за него замуж, обеспечив себе место наследницы власти над Эгиптом.
• эстле Мария Лятек π. Бербелек — бывшая вторая жена Бербелека, мать его детей. Утончённая красавица и увлечённая интриганка, сторонница «мягкой силы», по-своему эгоистичная. Двадцать лет назад она вышла замуж за блестящего стратегоса, не знавшего поражений; после Коленицы брак распался: Иероним запомнил, что жена бросила его, Мария — что он сам не смог выносить присутствия родных и памяти о том, кем был, и потому бежал из дома. Кто прав — из-за особенностей местной физики установить сложно. Так или иначе, она не стала искать мужа и дала детям свою фамилию, хотя содержала их за его счёт. Впервые появляется в книге заочно: когда очередная интрига провалилась, Лятек пришлось бежать из Бреслы (Бреслау, в нашей реальности — Вроцлав, город в Польше и столица Силезии), а детей — куда-то пристраивать, вот она и отправила их к мужу с кратким письмом. В живую появилась только под конец, когда Бербелек уже стал кратистобойцем: прощупывала почву в попытке восстановить отношения с дочерью, которая к тому времени стала первой претенденткой на Эгипетский трон, да и мужа хотела использовать для своей защиты.
• эстле Шулима Амитаче, она же Дева Вечерняя, она же Лакатойа — дочь Иллеи Коллотропийской, когда-то кратисты Крита, а теперь — Луны. Её отцом был эстлос Адам Амитаче, текнитес псюхе — то есть, на наши деньги, психолог или психиатр. Это проявляется в морфе дочери, которая использует для достижения целей тонкое манипулирование. Телом Шулима — красавица с зелёными глазами и золотыми волосами, с высокой грудью и загорелой кожей — при том, что ей уже без малого пятьсот лет, двести из которых она прожила на Луне. Изначально Шулима встречается с Бербелеком в Воденбурге, под личиной племянницы местного министра торговли, эстлоса Брюгге. Ньютэ подталкивает Бербелека вести переговоры с министром и воздействовать через его племянницу тоже; сам Бербелек решает, что вожделеть прекрасной женщины — то, что ему должно делать для возвращения к жизни, и решает начать роман. Однако вскоре Ихмет говорит Бербелеку о том, что Амитаче была с Чернокнижником во время захвата Крыма, и скорее всего является его крысой, посланной добить оживающего героя Коленицы. Из-за этого Бербелек отправляется с Амитаче в Александрию и почти доходит до убийства, но та признаётся ему в своём происхождении и целях. Шулима направляет Бербелека к борьбе с адинатосами и помогает вернуть былую форму. Другая её важнейшая цель — морфирование его дочери, Алитэ, в свою — и Иллеи — морфу и матримониальное продвижение её к короне Эгипта. По мере вовлечения Иеронима в борьбу с Искажением отходит в сторону, становясь де-факто заложницей Навуходоносора; роман их также сходит на нет. Бербелек даже допускает покушение на Шулиму ради исполнения своего — и, предположительно, Лунной Ведьмы — плана.
  • У Шулимы Амитаче есть слуга Завия — судя по всему арес, прикидывающийся рабыней.
• эстлос Кристофф Ньютэ — деловой партнёр Бербелека в Воденбурге, основатель торгового дома «Ньютэ, Икита тэ Бербелек», занимающегося в основном продажей мехов, но не чурающийся прочей продукции и даже контрабанды. Гердонец, огненно-рыжий здоровяк под два метра ростом, с громоподобным голосом и неиссякаемой энергией — Кристофф выделяется на мрачных улочках Воденбурга отнюдь не только акцентом. Именно он первым начал вытаскивать Бербелека из того болота, в котором тот оказался после Коленицы: Ньютэ получил славное имя и, со временем, аристократа-переговорщика, а раздавленный Чернокнижником Бербелек волей-неволей начал заражаться жизнелюбием и любовью к богатству. Примечательно то, что Ньютэ — пламенный кристианин и ксенофоб крайне странного толка: он не испытывает к чужакам неприязни, но считает их низшими людьми и искренне радуется, когда те проявляют признаки человечности.
• Ихмет Зайдар — нимрод, работавший на «Ньютэ, Икита тэ Бербелек», водивший их корабль через населённые морскими чудовищами воды океаноса. Голубоглазый и загорелый перс, и как все персы — шестипал. Выглядит едва на тридцать и приближается к кризису среднего возраста — хотя на самом деле ему под семьдесят, просто сильная морфа замедляет старение. Изначально Зайдар должен был продлить контракт и отплыть на следующем корабле торгового дома, или заключить соглашение с кем-то ещё. Однако на цирковом представлении с главами торгового дома и важными гостями Ихмет опознал Шулиму как крысу Чернокнижника — и решил, что та прибыла в Неургию за головой Бербелека. Со стратегосом Зайдара связывает старый долг: во время одной из компаний на севере тот вывел из города гражданских, включая брата Зайдара и всю его семью. Ихмет вознамерился вернуть долг и спасти Бербелека, и сам не заметил, как из спасителя превратился в слугу.
• Аурелия Оскра — племянница Омиксоса Жарника, риттер, присоединившаяся к Бербелеку после его визита на Луну из любопытства. Как и все гиппересы, смугла, не имеет волосяного покрова, а её тело переполнено пиросом: огонь вырывается изо рта при смехе, искры летят при резких движениях, кровь содержит достаточно пламени, что, прикусив язык, Аурелия может дыхнуть огнём и спалить обычных землян. Характер тоже пламенный, как и у всех гиппересов, с резкими вспышками эмоций; хотя в чуждой земной среде Аурелия стремится держаться тихо и обособленно. Как воин-риттер и как уроженка идеалистической морфы Иллеи Аурелия пряма, по-своему наивна и не предполагает коварства, но при этом отважна.
• Чернокнижник, он же Максим Рог, Уральский Великан, Вечный Вдовец — главный противник Бербелека на Земле, кратистос Урала и Москвы, занявший территорию от Польши до Дальнего Востока, от тундры на севере до индийских княжеств на юге, вместе со своим старинным товарищем царь-кратистосом Вавилона Шестипалым разделивший мир надвое. Рог на самом деле велик: под два с половиной метра ростом, кряжистый, смуглый, но голубоглазый, с закрывающими лицо чёрными волосами, усами и бородой; его аура — аура иерархии и подчинения до подобострастия, казарменного порядка, отсутствия инициативы снизу и жестокости сверху. Никто, кроме Шестипалого, его не любит, но значительная часть мира становится перед ним на колени — в самом буквальном смысле. При этом сам кратистос — фигура трагическая, тяготящаяся своим вынужденным одиночеством; он стал таким, каким стал, во многом из-за того, что влюбился в свою же крысу — а она оказалась недостаточно сильна, чтоб оставаться личностью в его присутствии. И Рогу пришлось убить её, чтоб не наблюдать деградацию возлюбленной до его тени.

Тропы

Сеттинг

• Алхимия — алкимия, изучающая соотношение элементов, Материи и Формы — важная научная дисциплина в мире Дукая. С её помощью создаются уникальные материалы (например, пуриническая сталь или чистый пирос), а Чернокнижник и Лунная Ведьма с её помощью хотели победить Искажение.
• Антигравитация — несколько вариантов:
  • на Земле люди используют оронейгесовый камень — горную породу, изменённую Королём Бурь для того, чтоб поднять его город в небо. Материал из небесных каменоломен используют для строительства целых дворцов — или просто вшивают в дно рюкзака, чтоб компенсировать вес груза.
  • на Луне приучились выхватывать из окружающего пространства ураниос — благо, в космосе его много. Ураниос, также называемый эфиром, имеет свойство двигаться по кругам-эпициклам — также, как ге имеет свойство падать к центру Земли. Но эпициклы могут происходить в разных плоскостях, так что на одной и той же «высоте» помимо общего движения вокруг Земли происходят частные движения некоторых частиц ввысь, а некоторых вверх; потоки могут отличаться по плотности и связи с прочими стихиями. Специальные крылья небесных судов «захватывают» нужный ураниос, цепляясь за него — и тем самым поднимают вверх весь корабль. Что позволяет добраться до самых границ мира — но на Земле, к сожалению, не работает: эфир слишком «лёгкий», на Земле его мало, и при слишком большом снижении его стремление подняться ввысь приводит к искажению искусственно созданных эпициклов и поломкам созданных из эфира же лунных судов. Так что обычно до уровня острова Короля Бурь для борьбы с гравитацией используют оронейгесовый камень или вовсе летучие газы, а уже оттуда можно пересесть на «космический» корабль.
• Воинственная раса — лунные гипперои. Горячие и быстрые воины, у которых огня в крови больше, чем воды. Сражаются наравне мужчины и женщины, используют созданные из ураниоса боевые доспехи, способные как останавливать пули, так и рубить врага множеством расширяющихся по воле носителя пил, могут спустить с небес поток пироса, устроив аналог ядерного взрыва. По своей крепкой морфе могли бы жить лет по сто пятьдесят, но не живут: погибают в бою или сходят с ума, отправляясь в полёт на Солнце. Большая часть бойцов в «битве в небесах» была именно из гиппероев-риттеров, просто потому, что они лучше прочих людей освоились в небе. При этом войн с другими людьми гипперои не ведут, за отсутствием на Луне неподвластных морфе кратисты Иллеи народов и из-за невозможности организовать массовую высадку на Земле. Вся воинственность у них образовалась из-за постоянной необходимости защищать поселения от атак анайресов, монстров из ураниоса, которые образовались на Луне под воздействием человеческого антоса при её колонизации.
• Восточная сказка — много такого добра: это мир победившего эллинизма, в котором Александрия — фактически центр мира. Соответственно, мир сам по себе куда более «восточный», чем реальный: Вавилон тут сверхдержава, шальвары и критские платья (те самые, с открытой грудью) — в массовой моде (причем даже в немецком Воденбурге) и до сих пор распространено рабство. Александрийские главы — концентрированный пример «восточной экзотики».
• Вымышленный наркотик — пажуба, некий слабонаркотический (судя по тому, что офицеры пьют его во время совета) напиток. У конопли, которую посадили рядом с африканским Сколиодои, вместо смолы гашиша потекла именно пажуба, которую тоже можно употреблять; впрочем, чем дальше от искажения, тем меньше её сила, так что, возможно, её так свободно употребляют в восточной Европе именно потому, что до Африки далеко.
• Дыхание в качестве оружия — в гиппероях столько пироса, что, прикусив язык, они могут плюнуть огнём. Собственно, огонь итак срывается с них при каждом слишком резком движении, но огонь в крови достаточно силён, чтоб устроить пожар и сжечь обычного человека.
• Иммортократия — правления кратистов в их доменах. Кратист — это демиургос огромной силы, чья аура воздействует на керос целой страны, в которой он играет роль чего-то среднего между богом-императором и Genius Loci. Своей смертью кратисты не умирают и переживают поколения вассальных им смертных правителей. Иллея уже несколько сотен лет правит Луной, Дедушка Мороз управляет Крайним Севером больше тысячи лет, а Максим Рог веками держит в своём железном кулаке Азию вплоть до границ Индии, Урал и значительную часть Восточной Европы.
• Империя зла — Империя Чернокнижника и её союзник Вавилон. Два воинственных тиранических государства, чьи кратисты Максим Рог (собственно, Чернокнижник) и Семипалый давно превратились во всамделишных Тёмных Властелинов. Империя Чернокнижника более успешная — с центром на Урале, империя покрывает территории от Малой Азии на юге до Пай-Хоя на севере и от Польши на западе до Сибири и Гималаев на востоке, и на момент событий продолжает расширяться. Порядки там тоже самые антиутопические — у Чернокнижника очень сильная аура, завязанная на, собственно, тёмной магии и подчинении, так что местные жители до фанатизма преданы начальству, лишены инициативы, поголовно участвуют в войнах и активно применяют всякие не конвенционные средства, типа искажённых людей-выродов.
• Клокпанк — что-то подобное организовали луняне. Эфир — которого в космосе больше, чем надо — имеет свойство двигаться по эпициклам, являясь природным вечным двигателем. С такой основой всякие «часовые» механизмы становятся по-настоящему эффективны. На Луне есть собранные из эфира космические корабли, горнодобывающие машины, производственные цеха и постоянно «тикающие» бронекостюмы, по желанию владельца кромсающие врага широкими круговыми пилами. Правда, стремление ураноса в небеса настолько сильно, что на земле такие машины быстро выходят из строя. Но можно придать морфу эфира, например, аэру, и соорудить аналогичный «клокпанковый» двигатель с подзаводом от вращаемых воздухом турбин.
• Король-чародей — кратисты давят педаль в пол, асфальт и земную кору — это немаги высочайшего порядка, способные и к контролю сознания (их воля настолько сильна, что они могут навязывать окружающим нужные мысли), и к магическому воздействию на местность (которая перестраивается по вкусу кратистов вместе с населением — если долго жить в ауре сильного кратиста, то и сам не заметишь, как станешь типичным его подданным), и к укрощению природных сил. Неудивительно, что как правило они ведут себя как эталонные Тёмные Властелины. Первым кратистом, что характерно, во вселенной романа считается не кто иной, как сам Александр Македонский. Намекают и прозвища господ кратистов — кратист Урала Максим Рог в народе больше известен как Чернокнижник, кратиста Луны Иллея Жестокая — как Лунная Ведьма. Впрочем, далеко не все они властвуют напрямую — упомянут только владыка Вавилона царь-кратистос Семипалый. Остальные предпочитают сажать на царское место какого-нибудь наместника, например, гегемоном Луны является внук кратисты Иллеи. Собственно, примат морфы над материей — свойство местной реальности, а контроль своей морфы и возможность морфировать других — свойства любого аристократа, так что на тормозах троп отыгрывает любой король, если у него корона не из фольги. Но если какая-нибудь княжеская дочка может по приколу поставить юношу на колени, то средний кратистос — приказать камням парить в воздухе и со временем поднять в небеса всю свою столицу.
• Крылатый народ — так называемые ангелы, потомки древнейших родов Оронеи. Поднимая город в воздух, Король Бурь выморфировал не только породу так, чтоб она парила в небесах: он изменил также и растительность, создав парящие и растущие на нижней стороне острова леса, и людей тоже. У ангелов точка природного равновесия находится где-то между небом и землёй, так что даже сорвавшись с края города, они не упадут. Из-за этого их тела легко вытягиваются ввысь, волосы вьются горизонтально, как у пловца в воде, а пребывание на поверхности они обеспечивают себе с помощью тяжёлых украшений, чей вес подбирается по необходимости.
• Кумовство — царит, по крайней мере в торговых делах. Что в общем-то логично в таком маленьком — за счёт исключения всех не-аристократов из управленческой деятельности — мирке. Так, завязка книги строится вокруг того, что Бербелек как представитель торгового дома намеревается закрутить роман с племянницей министра торговли Воденбурга, важнейшего торгового порта — при деятельной поддержке его торгового партнёра, который надеется поиметь прибыль с этих отношений. А в Александрии представитель того же торгового дома злостно уклоняется от налогов, одновременно выдавая дочек за таможенников.
• Летающий город — город кратиста Короля Бурь. Последний островок его сильно ужавшихся за время войны кратистов владений, который он выморфировал в летающий город и использует как свою базу. Часть населения тоже, к слову, начала морфироваться в летающих существ с точкой парения между небом и землёй. В остальном, впрочем, город как город, с водой только проблемы. Даже поддерживает торговлю с поверхностью. А ещё на нём расположен единственный на Земле космодром, который имеет сообщение с владениями кратисты Иллеи на Луне.
• Магия растений — текнитесы флоры. Ещё во времена Иллеи ими были созданы такие растения, как растущая на песках песчаная пшеница, превратившая пустыни северной Африки в саванны, молочная пальма, серб и зербиго. Известнейшая текнитес флоры, Мария Чёрная Голубка, создала в Александрии чудо света — сады, где каждое растение может расти в «естественных» для себя условиях, потому что морфированная земля подстраивается под его потребности.
• Магия стихий — местный человеческий мир состоит из четырёх стандартных стихий и ещё одной небесной, вечно движущегося эфира-ураноса. Соответственно, среди демиургосов есть мастера по каждой из стихий, и у прочих властителей бывают предпочтения. Например, демиургосы гидора могут помогать кораблям в пути, создавая локальные течения, магои огня — поражать зрителей, пожирая пламя, а мастерски владеющий аэром кратистос Повелитель Бурь может придать лёгкость газа горным породам.
• Мордор — классический вариант — земли Пергама. Сам город — неприступная крепость на горе, с трёх сторон кончающейся обрывом. Тем не менее, известно как минимум три раздела Пергамского королевства, а правящие им Селевкиды успели потерять власть, вернуться на трон и снова его потерять, чтоб их потомок, Марий, был посажен обратно Бербелеком. За страну стоит сражаться: город расположен между владениями Чернокнижника, его союзника Шестипалого и македонского Иоана Чернобородого; через него идёт сухопутная торговля между Кафторским морем и месопотамскими Тигром и Ефратом. Из-за столь богатой истории территория вокруг Пергама столь часто становилась ареной битв, что антос разнообразных аресов въелся в керос: любой удар на этой территории будет более смертельным, любая рана будет заживать хуже и кровоточить больше. Просто так там не походить, скот не выпасти: любой камень на равнине как нож, любое падение — открытый перелом. Поэтому там никто и не живёт: на окружающих город равнинах разве что растения выживают, да и то принимают форму колючих кустов. Сам город продолжает жить за счёт удачного торгового положения — и массы текнитесов калокагатии, которых за очень большие деньги нанимают селиться в его стенах.
• Не магия — на начало книги отдельные способности — например, управление водой или огнём — воспринимаются как магия. Однако это не она — тут просто вся вселенная единообразно работает по Аристотелю. Поэтому человек с сильной морфой может «заразить» ей другого, более слабого человека (например, в разговоре), мастер может привить одному предмету морфу другого (например воздуху — вечное движение эфира), кратистос может буквально менять законы физики сообразно своей природе. Аналогично сильная морфа позволяет «макклаудить» чужие влияния: для зимы характерны холода — а в морфе жителей пустынь присутствует постоянная жара, ветры и окружающие оазисы пальмы, так что если достаточно много достаточно сильных южан переедут куда-нибудь на север, в их квартале не будет снега, зато вырастут кокосы… Типичная магия с заговорами тут, как и в нашем мире, есть — но герои в неё не верят: образованные люди, как-никак, аристократы, все эти бабушкины сказки им смешны.
• Неатомная бомба — пиросники, особым образом спускаемые с небесных сфер потоки чистого пироса, использовавшиеся коалицией кратистов против африканского Искривления. Со всеми эффектами атомной бомбы в виде слепящей вспышки и «атомного грибка».
• Неевроцентричное фэнтези:
  • В принципе, там и другие регионы представлены (Вистула в Польше, Неургия в Германии, фигурирует империя Тора в Скандинавии и северогерманских землях, Империя Чернокнижника с центром на Урале…), но в мире победившего эллинизма Средиземноморья как-то больше — так, важнейшие фрагменты истории проходят в Александрии и Малой Азии, а государство Лунной Ведьмы на Луне основано выходцами с Кафтора (Крита).
  • Главный герой — ясен пень, поляк, но его друзья и партнеры по торговой компании — перс и гердонец (то есть американец), возлюбленная является потомком критян, действие мотается от немецкой Неургии, польской Вистулы и русской империи Чернокнижника к Александрии, Эгипту, Африке, Малой Азии. На горизонте мелькают японцы со своими дзайбацу, язык межнационального общения — греческий, в моде критские платья с открытой грудью и персидские шальвары, заметно семитское (еврейское и халдейское) влияние.
• Неуправляемая сила — многие из тех, чья работа требует максимального расширения антоса, не владеют навыком его «сворачивания». Ну а проецирование своей морфы на всё вокруг — вообще свойство местных людей, и чем сильнее морфа, тем заметней эффект. Всё это — раздельно или вместе — многократно приводит к тропу:
  • в самом начале книги упоминается, как два текнитеса моря, служащие на корабле Бербелека, неосознанно воздействуют на жидкость: их аура, на работе охватывающая воды вокруг судна, в обычной жизни вызывает приливы крови у собеседников и опасное колыхание супа в тарелках. Естественно, без всякой воли самих тружеников моря.
  • чуть позже, в цирке, рассказывается байка о том, что прошедший недавно пожар устроил какой-то демиургос огня: закрутил роман с какой-то исмаилитской женщиной и чересчур распалился.
  • во время убийства на воздушной свинье неконтролируемое применение сил становится уликой: Бербелек, выбегая на крик Леес, задевает косяк двери и получает необычно сильный синяк. Это становится уликой, указывающей на то, что убийца — сильный арес или нимрод: он использовал свою ауру смертоносности, чтоб дать обычному ножу силу разрезать сверхпрочную сеть вокруг балкона кабины — но, поскольку аура распространяется сферически, одновременно дал Бербелеку достаточно смертоносности, чтоб серьёзно покалечить себя ударом об ровное дерево.
  • во время покушения Бербелек тем же способом подтверждает свои подозрения: когда Завия оказывается вынуждена сразить антропардов, чтоб защитить свою госпожу, она распространяет свою ауру — и тем самым невольно снова наделяет протагониста повышенной смертоносностью, которую он подтверждает, снова поставив себе синяк за один лёгкий удар.
  • вообще, пребывание в ауре специалиста по воздействию на площади легко может стать проблемой, если вызываемые им эффекты не к месту. Например, нимрод нужен на кораблях для борьбы с морскими чудовищами, а его аура сделает всех матросов небесполезными в той борьбе. Но та же аура сделает вообще всех людей на борту более дикими, удары — более точными, сильными и смертоносными. И если нимрод знает, какого это — быть нимродом — то вот неопытный юнга запросто может кого-нибудь убить в случайной вспышке гнева. Было бы удобно «распускать» ауру во время боя и «сворачивать» в остальное время, но таких специалистов мало: обычно либо у тебя небольшой антос, и усилить отряд ты не сможешь, либо широкий — и тогда в него будут попадать все подряд.
  • по мере углубления способностей меняется и личность, точнее, изменение личности вызывает усиление способностей. Поэтому встречаются аресы, которых нужно связывать, чтоб они не устроили смертоубийство во сне, дикие как звери нимроды, демиургосы псюхе без своей псюхе. На определённом уровне одержимости сверхсила делает человека антисоциальном — но включать и отключать свойства личности быстро и по желанию невозможно даже аристократам. У самых даровитых и упоротых сила начинает искажать не только поведение, но и тело, вызывая какаморфии: например, создатель клинка для убийства кратистоса был настолько сильным и повёрнутым демиургосом воды, что его тело расплёскивалось ядом.
  • Король Бурь, едва родившись, вызвал бурю, которая бушевала шесть дней. Естественно, говорить о каком-либо контроле сил со стороны младенца было бы бессмысленно. Но этот младенец уже с пелёнок был кратистосом…
• Отравленное оружие — оба специальных клинка Бербелека. Первый был сделан по заказу для убийства Амитаче, но применён против Чернокнижника: это был кинжал, в который безумный кузнец воды вморфировал яд мантикоры столь смертоносный, что мог бы убить слона одним ударом. Второй — орудие против адинатосов, сделанное по заказу Иллеи по очереди тремя безумными мастерами, отравляет не материю, но саму морфу, превращая всё поражённое во что-то другое. Не только живую материю: ударенный на пробу камень сначала потёк, а потом разлетелся огненными стрекозами.
• Пальцев не пять — мрачный, но почти нераскрытый кратистос Семипалый накладывает на своих подданных морфу шестипалости, так что вавилонянина всегда можно узнать по лишнему пальцу на руке. В других народах, подпавших под влияние Семипалого, тоже начинают со временем рождаться младенцы с шестью пальцами.
• Приворот — не совсем понятно, работает ли, но дочь ГГ Алитэ пыталась с помощью заклинания, подобного приведённому в первом эпиграфе, приворожить понравившегося ареса.
• Полное уничтожение:

«	Понимаешь ли, чем ты рискуешь, входя в Сколиодои? Не здоровьем, не жизнью, не телом, не душой. Это все ты можешь потерять, но все же останешься эстлосом Бербелеком: больным, мертвым, бестелесным, бездушным. Но когда разломится твой керос… Согласно с истиной уже нечего будет сказать об Иерониме Бербелеке, даже того, что Иеронима Бербелека уже нет.	»

• Пустынная деспотия — Вавилон, управляющийся крайне зловещим кратистом Семипалым и являющийся единственным добровольным союзником вконец уж людоедской империи Чернокнижника. Впрочем, номинально положительная Александрия тоже описана крайне неприятно: тут и невольники, и тотальная власть кратиста, и испорченная аристократия, и вонючие трущобы… Да и «идеальное царство» Иллеи Жестокой отдаёт не только утопией, но и антиутопией на спартанский манер.
• Роман однодневки с вечностью — любой мезальянс. В местной физике морфа придаёт форму материи, удерживает её — поэтому человек с сильной волей может оставаться собой — таким, каким он себя представляет, то есть молодым и здоровым — куда дольше обычного для нас срока. Разумеется, в таком мире более сильная воля обозначает большую власть, что над материей, что в социуме. Хороший мастер может выглядеть на тридцать в семьдесят, аристократы — жить по нескольку веков, задающие целые культуры кратистосы — вообще вечны (ну, или по крайней мере в цивилизованной истории не было такого, чтоб кто-то из них успел состариться). Потому брак сильного и слабого всегда порождает троп, а отношения с кратистосами давят педаль в пол: так, Шулима Амитаче была дочерью кратисты Иллеи от текнитеса псюхе Адама Амитаче. Который умер от старости раньше, чем родился внук Иллеи от другого брака, на момент действия книги — взрослый мужчина-аристократ, гегемон Луны. Сами Иллея и Шулима при этом имеют вид молодых женщин.
• Самозарождение — тут вся физика мира работает по Аристотелю. Существа и предметы тут имеют свойства сообразно их идеям, морфам, которые могут внедряться, поддерживаться или искажаться. Поэтому никого не удивляет человек, потерявший способность спать лёжа или начавший покрываться корой: травма или старость могут привести к искажению сознания, а то, потеряв свою морфу, сообразно исказит и форму тела. Особо властные люди — кратистосы — формируют законы мира на территории вокруг себя, поддерживая цивилизованные земли в относительном порядке. Однако по мере удаления от обжитых земель их влияние слабеет, и там идеи могут искажаться и проявляться самым странным образом — в том числе и через обретение жизни неживыми вещами. Когда в конце книги кратистосы поднимаются на небеса, чтоб дать отпор вторжению адинатосов, форма земель цивилизованного мира содрогается, и кое-где начинают происходить самозарождения. Подъём антоса крастистоса Иллеи на Луну приводит к самозарождению на ней диковинных анайресов, существ, состоящих из присущего небесам движения эфира по эпициклам. В поражённых хаосом землях такое вообще обычное дело: тут и газы становятся деревьями, и кровь на охоту выходит.
• Силовая броня — супер-броня риттеров-лунников.

«	Когда Наездник Огня стоял неподвижно, доспех едва-едва вился: кругогрудник — каждый удар сердца, кругоручники— каждую половину, кругошлем — каждую четверть, кругоголенник — каждую двенадцатую (в пифагорейской гармонии). Но когда гиппирес двигался, когда бежал, когда бил, когда шел в бой — вечномакины убыстрялись в один, два, четыре, восемь, шестнадцать, сто двадцать восемь, тысяча двадцать четыре раза. Убыстрялись и изменяли свои эпициклы, сдвигая орбиты до границ возможного, то есть до поверхности почвы или вплоть до самого тела риттера.	»

• Смена власти творит чудеса — буквально, ибо таковы законы местного мира. Форма задаёт свойства материи, морфа людей распространяется вокруг них и влияет как на предметы, так и на других людей с морфой послабже. Собственно, тут власть — не столько должность, сколько возможность быть властью, способность сделать свою морфу морфой власти и внушить подданным морфу подчинения — и, таким образом, получить легитимность. Чем сильнее морфа конкретного лица на должности, чем больше она ей подходит — тем лучше результат. Смена кратистоса скоро приведёт к смене культуры, отношений и подданных, а то и всего их народа, но и смена одного офицера на другого может сотворить чудо: у хорошего стратегоса войска дисциплинированны, слаженны, лучше выполняют задачи, и даже пушки бьют чаще и точнее. Небольшие и своевременные изменения могут произойти крайне быстро: надел хороший полководец мундир, выглянул из палатки — и всю армию стразу охватила морфа дисциплины. И наоборот: если командир пал, а морфа победоносной армии распалась — войско сразу превратится в толпу с оружием. А там и до банды недалеко.
• Суперрабочие — тут вообще весь мир работает не так, как наш, поэтому люди, практикующиеся в каком-то деле (самые крутые — поколениями) меняют свою душу и тело, и отыграть назад или сменить это весьма непросто. Особо крутые специалисты в своём деле, чьи способности на наши деньги представляют собой откровенную магию, называются демиургосы. Демиургосы-«рабочие» в самом широком смысле зовутся тектитесами: от тех, кто строит дома, до тех, кто управляет погодой. Умелый текнитес имеет душевные и телесные качества, характерные для его мастерства, а сверх того может влиять на материю, «впечатывая» в неё своё мастерство. Например, морские текнитесы не только любят море и умеют водить по нему корабли, но буквально охватывают судно своей аурой, а при недостатке контроля и в свободное от работы время искажают течение жидкости в ближайшем окружении.
• Суперсолдаты — аресы, демиургосы войны. Сверхчеловеки, натасканные на бой и обладающие для этого идеальным набором способностей: от сверхбыстрой реакции до сверхпрочного тела. Наглядно показано, как девушка-арес из свиты любовницы ГГ с помощью острого обломка лампионовой стойки легко убивает стайку боевых мутантов — каждого одним ударом. Есть и суперофицеры — стратегосы, демиургосы войны и управления. И нимроды — демиургосы охоты. Поединок нимрода с аресом показан во всех кровавых подробностях: чтобы крошить кости и рвать мягкие ткани, им совершенно не нужно оружие — собственно, поединок заканчивается тем, что арес пробивает нимроду сердце, а нимрод на последнем издыхании вырывает аресу глотку.
• Теория заговора — в местном сеттинге, живущем по законам метафизики Аристотеля, тоже популярны теории еврейского и масонского, точнее, пифагорейского заговора. Последних ненавидят особенно сильно. Еврейское происхождение и членство в пифагорейском обществе приписывают даже местному Тёмному Властелину Максиму Рогу. А вот заговор сторонников Лунной Ведьмы непопулярен, но, в отличие от прочих, реально существует: тут и там встречаются агенты лунного правительства, а с Крита людей даже доставляют на Луну — с пересадкой на острове Короля Бурь. При этом в первые века после изгнания всех прислужников Иллеи пытались зачистить — да и до сих пор на них ведётся охота.
• Убить голыми руками — нимроды и аресы, а также прочие находящиеся в их антосе люди способны на такое. Во-первых из-за усиления тел, во-вторых — из-за того, что все удары становятся более смертоносными. Так, в показанной битве нимрода Зайдара и ареса Моншеба первый сначала голыми руками сворачивает шею телохранительницы Завии, затем ими же разрывает содержащуюся в доме львицу, выпуская ей кишки, а затем ударом ноги ломает ногу Моншебу, ударом руки калечит ему руку и на последнем движении большим пальцем разрывает гортань; Моншеб в ответ срывает с него лицо рукой, а затем тоже голой рукой пробивает грудную клетку.
  • Чуть раньше Завия голыми руками разрывала антропардов — химер тропардов и людей.
  • А один матрос в антосе того же нимрода Зайдара умер от кровотечения, прикусив щёку от волнения. Даже руки использовать не понадобилось.
• Управление погодой — демиургосы метео расширяют свой антос далеко в небо и создают нужные погодные явления, хотя бы локально. Воденбургский специалист сумел худо-бедно сделать солнечный день на время празднества, другие помогают попутным ветром судам, к стенам Коленицы уральцы привели своего демиургоса, который устроил засуху в надежде заморить осаждённых жаждой. Наибольших успехов в контроле неба добился кратистос Король Бурь: он с самого рождения был сродни аэросу, и потому всякое изменение его настроения выражается ветрами. А при случае он может ветром «подогнать» свой летучий остров в нужную точку.
• Фантазийные дирижабли — «летающие свиньи». Принцип тот же, что и у нас: большой шар с газом легче атмосферы, двигатели, толкающие судно в нужную сторону, груз и пассажирские кабины снизу. Реализация, однако, совершенно другая: местным дирижаблям не страшны взрывы, так как демиургосы могут придать морфу легковесности и негорючему газу; гондолы и оболочки легче, потому что другие демиургосы могут придать свойство прочности материалам, а текнитесы флоры — вывести особо прочные породы растений; везти запас топлива не надо, потому как турбины вращает вечнодвижущийся аэрос в форме ураноса. Плюс демиургосы аэра и метео на борту могут помочь с нужным ветром. Вот только изготавливать и поддерживать такие чудеса сложнее, потому что все перечисленные специалисты — отдельные особые люди, чьи морфы, зачастую, формируются поколениями семейной истории и годами труда, а накладываются только при личном контакте. У местного человечества есть космическая программа, но нет ни автоматизированных станков для большинства стоящих продуктов, ни даже мануфактур для их изготовления.
• Хрустальный дракон Иисус — тут есть и Христос (произносится как Крист), и мусульманство (музульманство). Только Христа считают не сыном бога, а кратистосом-неудачником, чья морфа охватила многих людей и до сих пор передаётся как морфа организации, но чья жизненная философия привела его к быстрой смерти. Что, в общем-то, не новость по старым временам: хотя современные кратистосы скорее волевые правители, среди древних были и весьма странные личности типа Иезавель Милосердной, которая навязала своему народу морфу миролюбия и умерла от разрыва сердца, когда такое няшное королевство разодрали напополам воинственные соседи. Это выжили самые зубастые.
• Экзотический лексикон — педаль в керос: в мире победившего эллинизма экзотический лексикон, описывающий местные понятия, пронизывает вообще всё повествование. Даже привычные слова сплошь и рядом произносятся необычно, на греческий манер: не «механизм» или «машина», а «макина», не «технология», а «текна». Причем помимо грецизмов и архаизмов автор зачастую выдумывает и неологизмы на греческом же. И всё это без пояснений — полагайтесь на собственное знание контекста.

Персонажи

• Атрибут — рикта Иеронима Бербелека. Это такая специальная трость, предназначенная для расталкивания прохожих и разгона какоморфных нищих. На начало произведения Бербелек — расплывшийся торговец, который перемещается в основном на виктике. Решив взять ответственность за детей, он покупает себе рикту, чтоб сопровождать их в путешествиях по городу. В дальнейшем рикта активно применяется по отношению к невольникам и дикарям во время джуджи, следует за Бербелеком во время военных компаний и даже поднимается с ним в небесные сферы, пока сам Иероним командует объединёнными войсками кратистосов. Только под конец — когда командовать становится совершенно невозможно и некем, и герою предстоит в одиночества пробиться к «кратистосу» адинатосов, он оставляет рикту. Таким образом, эта предназначенная для понукания других людей палка — символ власти и командования.
• Богоборец — братья Ян и Ган Зарзоги. Работали в Гердоне, где антос цивилизованного кратистоса Анаксегироса только наползает на дикие земли коренных гердонцев. Чтоб процесс пошёл быстрее, а местные охотнее обращались в цивилизацию, гердонцы устроили охоту на местные культы и их божков. Самих богов «физически» может и нет, но в местном мире идея властвует над материей, так что вера гердонцев и их неприятие пришельцев — реальная сила. Так что Зарзоги по запросу правительства ловили жрецов и заставляли их провести ритуал унижения, разрабатывая его так, чтоб каждый дикарь понял, что его старый бог ничтожен перед Анаксегиросом и принёс присягу — кратистосу или королю. Вот только братья оказались теми ещё пранкерами, и вместо уничтоженных культов стали придумывать дикарям новые, позабористей. Гердонские власти этого не оценили, и Зарзогам пришлось бежать на Луну.
• Большой — значит главный — связь не прямая, но властвование предполагает сильную морфу, а сильная морфа часто выражается в величественном теле. Так, Бербелек-депрессивный торговец ниже ростом почти всех взрослых людей, ниже даже своего сына-подростка; Бербелек-кратистобоец — великан, который нависает даже над представителями кратистосов. Сильнейший кратистос Земли, Чернокнижник — великан сильно больше двух метров ростом, он же после смерти почти зримо «съёживается», превращаясь в обычный труп усталого староватого человека, с морщинистым лицом, начинающейся сединой и варикозными синюшными венами.
• Герой в отставке — прославленный герой и полководец Иероним Бербелек на момент начала сюжета книги ведёт жизнь торговца, обеспокоенного лишь получением прибыли и собственным комфортом. Да и то скорее по принуждению: считает должным беспокоится о деньгах и смаковать еду — и беспокоится, и смакует. А без осознанных усилий и помощи крайне воодушевлённого торгового партнёра совсем впал бы в депрессию и спал бы, не просыпаясь. Здесь случай как раз со сломленным героем — в своем последнем бою с Чернокнижником Иероним лишь чудом сохранил свой разум в тлетворной ауре злодея, но получил тяжёлые душевные травмы. А поскольку форма влияет на материю, то бравый охотник, триумфатор-победитель превратился в карлика с большими бесцветными глазами, которого даже в застольной беседе собственные гости в упор не замечают. Не выдержав контраста себя-нынешнего с собой-прошлым, Бербелек разошёлся с женой и живёт один в мрачном городе, постепенно пытаясь привить себе — когда-то аристократу-герою — хотя бы морфу торговца-сибарита.
• Жертвенный лев — Авель, сын Иеронима Бербелека. Имечко говорящее. На начало произведения был старшим подростком, читавшем об отце как о великом стратегосе в книгах и приехавшем, чтоб приобщиться к этой героической морфе и помочь вернуться к ней отцу; по ходу дела активно поднимает уровень крутизны, входя в элиту александрийской молодёжи, блистая на дуэлях и заводя друзей; во время джуджи показал себя достойным охотником и начал в отсутствие отца брать командование на себя… но в первую же самостоятельную охоту на людей напал какоморф-кровь, которого никакой оружейной атакой поразить было нельзя, только расплескивать по чуть-чуть ударами плашмя. Прикрывая сестру, Авель подставился под удар и был разорван. Сразу было ясно, что раны плохие, но парнишка долго жил, вроде бы начал выздоравливать, пришёл в себя… а потом его пришлось закапывать на месте, потому как провести труп через всю Африку хотя бы до Александрии не было никакой возможности. Это мощно направило Бербелека на борьбу с адинатосами, которой от него, в общем-то, и ждали. Впрочем, сам Бербелек считает, что смерть Авеля была искажением совершенства мира: по всем законам жанра, после победы над Чернокнижником ищущий союза и защиты князь Воденбурга должен был предлагать династический брак не старому и идущему на смерть Бербелеку, а его сыну. Но не сложилось.
• Ключевой противник — Чернокнижник для Иеронима Бербелека. Именно поражение от рук Чернокнижника в своё время заставило Бербелека забросить карьеру стратегоса и податься в купцы, превратившись в едва живого карлика; Чернокнижник же становится жертвой заговора, которым восставший Бербелек планирует объединить прочих кратистосов для борьбы с угрозой адинатосов.
• Козёл отпущения — Чернокнижник не просто козёл, а полноценный злодей и тёмный властелин. Он создал империю страха и рабского раболепия, протянув её от Вислы до Тихого океана, обращал в рабов, казнил, насильно морфировал, разводил людей на уральских фермах, чтоб превратить их в живое оружие (иногда — и бактериологическое). Но тем не менее адинатосов он не создавал и не призывал, и был просто оговорен Бербелеком при поддержке софистеса Антидекса, который ненавидел Чернокнижника уже за то, что у того бабка была еврейка. Просто нужна была цель, которая сплотит всех прочих кратистосов и позволит им скрепить союз, почувствовать вкус победы до того, как потребуется подниматься в небеса и лететь к адинатосам — а самый сильный и нелюбимый кратистос Земли на эту роль отлично подходил. Вот на него адинатосов и повесили.
• Контрабандист — упоминаются несколько раз, в основном в контексте отношений с Луной. Туда отправилась изгнанная с Земли кратиста Иллея со своим народом, и из-за плохих отношений между ней и почти всеми прочими кратистосами какие-либо отношения с лунянами были запрещены, лунные культы карались смертью. Но провоз товаров с Луны и завоз туда людей всё равно происходил: Владыка Бурь, также изгнанный, правда, в небо, остался верен Иллее, поэтому лунные суда приставали к его острову, с них товары сгружались на «воздушных свиней» и, под видом островных — уже на землю. Тем же путём, но в обратную сторону на Луну поднимается Бербелек, а позже и софистес Антидектес и куча других изгнанников. После возвращения Бербелека в лунной контрабанде стала активно участвовать его фирма «Ньютэ, Икита тэ Бербелек», под конец книги блокада Луны была и вовсе снята.
• Король в изгнании — Марий Селевкид, король Пергама, на начало книги прячется в пустыне. Королевство Пергама было сокрушено, их кратиста умерла, после чего её керос был поделён между Чернокнижником и Семипалым, а власть отошла их наместникам. Однако народ сохранился и жил надеждой на возвращение Селевкидов, последняя наследница династии бежала в пустыню и прижила сына от джинна. При формировании коалиции кратистосов Бербелек встретился с этим наследником и привёл его на царство, а отбитый керос занял передвинувший свой летучий остров в Пергам Король Бурь.
• Кошмарные сны — Бербелек страдает от кошмаров самого странного содержания: «я заперт, но в бесконечном пространстве, бегу к месту, где уже стою, а они рубят меня до кости, и, сколько бы я ни оборачивался — оборачиваюсь не я». Причём начались они ещё до Колесицы и со временем усиливаются. Возможно, это предзнаменование встречи с адинатосами и путешествия к самому сердцу их антоса, где границы между явлениями, пространством и временем стираются.
• Крутой курильщик — эстлос Бербелек в первую очередь. Редко когда без махорника обходится какой-нибудь важный разговор, военный совет или просто минута размышлений. Впрочем, это общее свойство почти всех цивилизованных людей: курят почти все, кроме малых детей и некоторых дам. А вот дикари табака не знают и потому не курят. Здоровье никого особо не заботит, потому что в местном сеттинге оно больше зависит от воли, чем от всяких материальных штук. Роль «минздрав предупреждает» достаётся пажубе, наркотику, полученному из выращенной около Сколиодои конопли: говорят, слишком частое употребление вызывает проказу.
• Незримая связь близнецов — мельком упомянутые аристократки, Ази и Трез Ичепэ из Птолемеев. Сёстры-близняшки, которые живут в одном доме, вышли за одного мужчину, текнитесы стирают все различия в их телах. По местным меркам, где морфа определяет и мышление, и тело, а тело и мышление отражает морфу, они — почти что один человек в двух телах.
• Неэтичный учёный — Атена Ратшут и её последователи пытались создать мёртвый предмет с живым антосом, прибор, который мог бы навязывать керосу морфу подобно живому текнитесу. Если бы получилось — это знаменовало бы переход к фабричному производству и мануфактурам. Но не вышло. А потом эксперименты вовсе свернули, так как в качестве основы для своих машин мастера филонекрии использовали умерщвляемых младенцев.
• О себе в третьем лице — протагонист Бербелек на начало книги. Чернокнижник пытался вмять защитников Коленицы в грязь своей короной, и, хотя прославленный стратегос выжил, морфа его была низведена почти до нуля, потеря самоуважения вылилась в троп: «Иероним кланяется», «Иероним развлекает общество», «теперь Иероним производит впечатление», «теперь Иероним будет отдыхать», «а теперь Иероним перережет себе горло». По мере личностного роста героя эта привычка отступает, возвращаясь в минуты самых меланхоличных раздумий («Думай как стратегос. Что сделал бы на твоем месте Иероним Бербелек?»), пока не исчезает совсем.
• Огненная шевелюра — огненный характер — Кристофф Ньютэ, огненно-рыжий гердонец, просто лучащийся энергией. Яркий и подвижный великан с громоподобным голосом, он нашёл Бербелека после Коленицы и на начало книги знатно «заряжал» его своей энергией, заставляя подниматься из постели и браться за дела. Не только по доброте душевной: имя величайшего стартегоса добавило славы торговому дому Ньютэ, да и как переговорщик Бербелек был куда лучше гердонца-кристианина.
• Полукровки — помимо скрещивания множества разных форм людей, упомянуты полукровки людей и аэро-геосных существ, живых пылевых бурь джиннов. Одним из таких иганази является свежеобретённый царь Пергама, Марий «Царь-Скала» Селевкид. У иганази в венах течёт ге, как у гиппероев — пирос; их плоть может быть прочна, как камень, их воле подчиняются пылевые бури, способные при случае стесать мясо с костей. А ещё они не проваливаются в песок при хотьбе — очень удобно, учитывая, что основное обиталище джиннов — пустыня.
• Птуает бкувы — слова — часть антоса человечества, письменность — часть антоса цивилизации. Поэтому выехав в дикие места, Бербелен отмечает, что писать стало сложнее. А столкнувшись с разлагающей саму суть бытия человеком силой адинатосов, постепенно начинает утрачивать правильные формы слов. Троп проявляется всё сильнее по мере чужеродного воздействия, начиная с тропа и кончая почти нечитаемым текстом мыслей персонажа, от «пятнадцать, щестнадцать, семнадчать» до «ноги погрязились полностью, не может двинуть ни передней, ни задней, не плойдет ни шмага дальше, крррупл!»
• Тёмный Властелин — Максим «Чернокнижник» Рог, кратист Урала и, по сути, владыка половины Восточной Европы и значительной части Азии. Пользуется заслуженной репутацией «чёрной легенды Европы», в рядах огромной армии, помимо людей (от профессиональных солдат до приуральских кочевников) — разнообразные монстры («Гули, выроды, множоры, выморфированные из зверей в людей или — ещё страшнее: из людей в зверей»), есть недобровольные вассалы, единственный добровольный союзник — не менее зловещий кратист Вавилона Семипалый. В итоге — субверсия: он знатно устал от жизни и от своей силы, а в конце фактически сам подставляется под нож Бербелека, чтобы наконец обрести долгожданный покой.
• Фэнтезийный бессмертный — все сколько-нибудь значимые персонажи. Тело — всего лишь материя, которой придаёт форму Морфа — и чем та сильнее, тем меньше отклонений допускает, защищая человека и от болезней, и от старости. Хороший нимрод Зайдар выглядит едва на тридцать, хотя ему давно под семьдесят; он ещё флирта не чурается. Шулиме Амитаче, крысе и дочери кратисты Иллеи, под пятьсот лет, хотя выглядит она молоденькой девушкой. Сами кратисты живут плюс-минус в одном возрасте, пока их не убьют — какой-нибудь Дедушка Мороз уже под тысячу лет правит своим Дальним Востоком.

Бестиарий

• Адская гончая — лунные псы, пирогары, выморфировавшиеся из собак в полной пироса лунной атмосфере. Красные глаза, извергающие голубое пламя пасти, пепельная шерсть, позволяющая животным эффективно скрываться в тенях — и присущий огненной стихии буйный нрав. В остальном — собаки как собаки, хотя на Бербелека, учитывая гибель его первой жены, производят самое гнетущее впечатление.
• Безумный маг — встречаются мельком, настолько, насколько местных людей можно назвать магами. Морфа задаёт форму материи; способности местных демиургосов — распространять свой антос на область или один предмет, изменять собой свойства мира. Но разум человека — тоже проявление его морфы; поэтому как не крути, а проявить в мире что-то безумное или больное может только больной безумец. Ещё и какоморфный, потому что больная форма в первую очередь уродует тело носителя, и только потом — его «труды». Так, пропитанный ядом клинок, способный убить кратистоса, был изготовлен демиургосом гидора, который настолько обезумел, что его тело расплёскивалось ядом; клинок для «кратистоса» адинатосов готовили посменно три мастера, каждый из которых умер от безумия; не дружат с головой насылатели болезней, которые могут использоваться в войне (правда, с опаской: нужно как-то конвоировать этих ценных специалистов подальше от своего войска, чтоб оно не вымерло вперёд неприятеля). Да и какие-нибудь стандартные аресы, слишком преисполнившись своего мастерства, могут начать калечить и калечиться во время сна.
• Безличная тёмная сила — Сколоидои, искажение реальности, распространяющееся из Африки. На деле его причиной являются чуждые человеческой морфе мира пришельцы, и, чтобы их победить, героям приходится подогнать их под свою метафизику, а значит — и сделать безличную силу личной.
• Боевой зверь — боевые зооморфы, специально созданные для сражений. В первую очередь, конечно, бегемоты: гигантские горбатые туши отменной силы, способные впадать в боевую ярость и переносить самые страшные раны. При случае их используют как тараны и как тягловую скотину для особо тяжёлых пиросидер; в цивилизованных странах бегемотов в черте города разрешают водить только на специальной упряжи, которая позволяет моментально уничтожить их мозг через просверленные в черепе отверстия. Иначе внезапный приступ ярости такой твари будет не остановить. Также популярны морфированные для перехвата морфированных же голубей боевые ястребы — этакий местный РЭБ. Или антропопарды — существа с головой и когтями тропарда и остальным от человека, которых содержат в качестве охранных или загонных животных. Более спецефичная штука — какоморфы с ферм Чернокнижника, которые могут быть самых странных форм. Показаны, например, плюющиеся ядом твари или раздутые, как бочки, выроды, носители заразных болезней, которых уральцы забрасывают в осаждённые города катапультами.
• Джинны — ожившие скопления аэра и ге, живые песчаные бури. Крайне опасные в своей разрушительной силе. Некоторые из них разумны, имеют свой язык и даже могут скрещиваться с людьми. Других используют как монстров и пушечное мясо в армиях Арабского полуострова.
• Живой дым — один из какоморфов Сколиодои, уничтоженный во время джуджи аэро-гидорный осьминог из тумана, который парил в воздухе и жрал птиц, затягивая их внутрь себя. Через пару часов после смерти зверь растворился в воздухе, но до того был достаточно прочен, чтоб на его туше можно было позировать. Во что-то подобное мутировал один из лунных риттеров, залетевших слишком глубоко во «флот» адинатосов: из человека в броне он стал газовым в скрепах искривлённого ураноса.
• Морской змей — такие обитают в океаносе. Показано также нападение змея-какоморфа на флот «крыс» разных кратистосов, собравшихся вместе для переговоров. Монстр длинной в стадий, то есть под двести метров. Он был воздушным существом вплоть до того, что выпавшие из брюха органы «падали» в небо, но при этом жил под водой (хотя и летать умел), имел одновременно рога и плавники. Не ясно, было ли это творение Сколиодои, посланный Чернокнижником какоморф или обычный земной монстр, к месту обитания которого Бербелек намеренно созвал дипломатов, чтоб продемонстрировать опасность какоморфии.
• Неизобразимое зло — местные противники в принципе непредставимы, потому что сеттинг идеалистический, а пришедший из-за небесных сфер воплощает хаос, отсутствие формы и идеи. В затронутых им местах существуют звери из огня и воды, твёрдый воздух, кровь-хищник… Возможность увидеть врага, осознать его действия уже обозначает его поражение, потому что если это нечто стало подчиняться людским представлениям о поведении врага — значит, оно стало людским.
• Тёмное воинство — армия уральского кратиста Чернокнижника. Ряды скованных подобострастной дисциплиной воинов, готовых буквально лизать командирам пятки, боевые звери из северных земель, морфированные какоморфы самого отвратного вида, от плюющихся ядом тварей до бывших людей, накладывающих на вражеских солдат морфу безумия, психологические атаки этих монстров в ночи, закидывание осаждённых раздутыми от яда и болезней тварями… а, главное, морфа Чернокнижника, заставляющая всякую армию в его антосе медленно превращаться в такое же тёмное воинство. Ну и командиры с вдохновляющими прозвищами типа «Иван Карлик».
• Чужеродное чудовище — адинатосы. Настолько чужды, что живут, предположительно, вне времени и пространства, вне жизни и смерти. Непонятно даже, одно это чудовище или несколько. Атакуют ли они людей или не атакуют. Просто само их присутствие превращает окружающую действительность в однородный хаос форм, в котором всё понятное людям перемешивается и гибнет. Люди не столько уничтожаются, сколько теряют себя. Появление монстров во плоти становится победой человечества: если у врага есть тело и осознанные (пусть и враждебные) цели — значит он достаточно очеловечен влиянием кратистосов, чтоб его можно было победить и убить.

Сюжет

• Вернулся не таким — местные текнитесы могут навязывать живую форму мёртвым телам людей. Но только животную: такой воскрешённый ест, чтобы быть сытым, дышит, чтоб продолжать существовать, в хороших условиях может продолжать жить достаточно долго, но сознанием не обладает. Путешествие в Сколиодои тоже может кончиться тропом: бывший проводник из местных после одной такой охоты потел песком и испражнялся камнями, и это ему ещё повезло. Посланный героями в самые дебри разбойник вернулся в виде ползущей рогатой твари в туче существ, постоянно нарождающихся из его собственного поносам — и его речь никто понять не смог.
• Взятие заложников — этим промышляют разбойники в диких местах на пороге Африканского Сколиодои: выслеживают оказавшихся в дикости аристократов, отбивают несколько, в первую очередь детей — и требуют выкуп. Схема рабочая: в диких саваннах полиции нет, позориться, рассказывая о том, как тебя провели полудикари да дезертиры — никто не хочет. На джудже Бербелека разбойники погорели: их почти всех перебили, а оставшихся взяли в плен и после пустили на опыты в Сколиодои.
  • Кратистос Навуходоносор пытался использовать находящую в Александрии Шулиму, дочь Иллеи, как заложницу и гарант своей безопасности. Не сработало: Иллея не зря была прозвана Жестокой и на уступки не пошла, Бербелек устроил покушение на бывшую возлюбленную, чтоб подставить кратистоса, а там и его дочка чуть было не организовала союз Африки и Ближнего Востока против Навуходоносора, после чего тому пришлось спешно поддерживать коалицию без всяких гарантий.
• Героическое самопожертвование — много кто:
  • Авель спасал сестру от напавшего на них какоморфа в виде крови в морфе хищничества и был растерзан зверем.
  • Ихмет Зайдар так проникся благодарностью Бербелеку, спасти героического стратегоса от опутавших его своими кознями лунян, что отправился убивать эстле Амитаче. При попытке погиб, напоровшись на ареса, возлюбленного Алитэ. И так и не понял, что Бербелек разыграл его в тёмную, превратил в оружие, не замечающее направляющей его руки.
  • сам Бербелек отправляется убивать кратистоса адинатосов при том, что это с большими шансами кончится окончательной смертью — а если нет, то никакому кратистосу кратистобоец живым не нужен, и его могут просто не вернуть на Землю. Выжил он или нет — вопрос открытый.
• Обратно в седло — протагонист Иероним Бербелек когда-то был прославленным героем и стратегосом, неизменно побеждавшим в боях, но на момент начала сюжета эти героические страницы биографии остались в далеком прошлом — в своем последнем бою он столкнулся лицом к лицу с кратистосом Чернокнижником и едва не сошел с ума в его ауре, после чего так и не смог полностью восстановить свою психику. А, значит, и тело — обретившись в депрессивного карлика с большими бесцветными глазами и тихим голосом. Поперву даже говорил о себе в третьем лице и хотел помереть, но потом кое-как собрался и ушел в торговлю, превратившись в озабоченного только прибылью и комфортом дельца. В ходе книги благодаря усилиям последовательно делового партнёра, своей любовницы и детей от расторженного брака он обретает веру в себя, заново проходит путь героя, возвращает утраченные способности, вновь оказывается во главе армии и в итоге побеждает Чернокнижника, а затем и чуждых миру вторженцев.
• Ружьё Чехова — в первых главах мимоходом упоминаются общины пергамцев, чья кратиста умерла, а царство было разделено, но они продолжают сохранять морфу народа в надежде, что прежние цари Селевкиды когда-нибудь вернутся и снова займут трон. Ближе к концу Бербелек в рамках создания коалиции кратистосов сажает на трон скрывавшегося в пустыне Мария Селевкида и накрывает его земли антосом Короля Бурь, используя надежды пергамцев как казус белли для войны против Чернокнижника и отделения его от союзника Семипалого.
  • Также в самом начале упоминается, что у Бербелека была первая жена из Москвы. Под конец протагонист готовит покушение на Чернокнижника, прячась в доставшемся ему в виде приданного московском доме.
• Теомахия — непосредственно богов тут нет, но люди-кратистосы, силой своей воли формирующие целые страны и коллективными усилиями удерживающие облик земли — вполне подойдут под троп. В прошлом кратистосы часто воевали, но события книги закручиваются вокруг масштабного хаоскампфа, вызванного вторжением в упорядоченный мир потусторонних хаотических сил, так что в основном идёт борьба «богов против небытия».
• Убить того, кого любишь — с завидной регулярностью:
  • Чернокнижник убил свою возлюбленную, которая слишком растворилась в его морфе — после чего, собственно, и стал Чернокнижником, кратистосом преклонения перед начальством и бесправия. Причём убил именно потому, что любил: не смог стерпеть зрелища того, как любимая превращается в рабу его морфы, а сам принять смерть от её рук не мог. Поступок настолько бесчеловечный, что в последующих версиях «легенды о Чернокнижнике» его заменили на вражеское покушение.
  • Что именно случилось с первой женой Бербелека — не ясно, но судя по атрибуциям Чернокнижника и опасениям Авеля — ничего хорошего.
  • Бербелек как минимум допустил смерть Шулимы Амитаче, с которой когда-то крутил роман, ради того, чтоб связать руки ключевому в Африке кратистосу Новуходоносору и склонить его к союзу: тот пытался использовать дочь Иллеи как заложницу, а её смерть на его земле должна была выставить Новуходоносора виновным и заставить его сдаться ради прощения. Кстати, Иллея послала дочь в земли своего злейшего врага, и не раз — и ничего не сделала для её освобождения.
  • Ихмет Зайдар, отправляясь убивать Шулиму, между делом, буквально на полуфразе убил её телохранительницу Завию, с которой у него были как минимум близкие дружеские отношения.
  • Аурелия после штурма Пергама сошлась с аристократом Кикуром, якобы посланным в библиотеку пересиживать интригу. Несколько дней они были вместе, потом охладели — а затем тот дворянин попался на подслушивании разговоров с Бербелека. И Аурелия убила его как почти наверняка шпиона.
• Умер с позором — Крипер Чужебрат, уральский комендант Колесицы. Был полностью сломлен Бербелеком, из-за чего даже не устраивал боя внутри стен, а просто сдался. Его войска кинулись врассыпную, а сам Крипер, в соответствии с морфой чинопочитания Чернокнижника, пал перед победителем на колени и, плача, лизал его сапоги. Был сожжён заживо.

Восприятие

• Боди-хоррор — какоморфия как таковая, то есть отступление от здоровой морфы. Даже обычная какоморфия выглядит не очень: напрямер, в Водернбурге герои встречают нищего с ухом на лбу, сочащимися жабрами, длинным хвостом и торчащими из плоти костями. В Сколиодои же и вовсе творится черте что: так, посланный героями в город адинатосов пленник вернулся ходящим на четвереньках, с хрустальным рогом, поросшим мхом лицом, огнями в грязевых глазницах вместо глаз и с постоянным поносом, части которого со временем оживали и вились вокруг бывшего разбойника. И при этом он оставался отчасти человеком — по крайней мере, пытался что-то бессвязно говорить.
• Конец и вновь начало — не совсем конец и начало, но арка взаимоотношений героя с Чернокнижником у Колесицы, начавшаяся задолго до событий книги (что показано почти в начале текста) и завершившаяся перед самым финалом военной истории, закольцована. Вначале Бербелек должен был удерживать крепость в ожидании подкрепления, но туда заявились основные силы московитов во главе с кратистосом Максимом Рогом; тот обходит Колесицу, погружая защитников в свою корону, из-за чего те поголовно умирают в сильнейшей депрессии, но стратегос Бербелек выживает и плюёт Чернокнижнику в лицо. В конце силы московитов во главе с Крипером Чужебратом обороняют Колесицу от войск под предводительством Бербелека в ожидании подмоги от войск Трепея; Бербелек объезжает крепость, накладывая свою морфу на войска, после чего штурмует и берёт первые стены. А дальше не встречает сопротивления: сломленные московиты просто бегут по улочкам от рубящих их кавалеристов, сломленный Чужебрат приползает к Бербелекуи целует его сапоги. Этим знаменуется окончательная победа Бербелека над уральскими ордами и морфой Чернокнижника, которая в следующей же главе завершиться убийством Вдовца. А после этого у Бербелека и дел на Земле не остаётся.
  • Более «широкий» отыгрыш — явление Ньютэ в дом Бербелека. В начале книги он врывается к спящему товарищу, будит его громким гласом, вытаскивает из кровати и убеждает одеваться и ехать на приём ради богатства торгового дома; управляется с его слугами как со своими. В последней главе перед отбытием Бербелека на небеса Ньют входит в дом осторожно, неуверенно задаёт хозяину вопросы, предлагает нажиться на торговле с Луной, но отсылается прочь парой фраз. Это демонстрирует разницу морф между Бербелеком-купцом в начале книги и Бербелеком-кратистобойцем в конце.
• Кровавая баня — результат применения доспехов лунных риттеров против людей. По сути, оружие лунян — это куча вращающихся вокруг тела пил-обручей из ураниоса, которые могут расширяться до размера средней комнаты и прогрызать каменные стены. Риттер, вбегающий в полную врагов комнату, покрывает изрезанные стены ровным слоем фарша. А ещё они не стесняются проделывать проходы напрямик, попутно пролетая через какие-нибудь случайные помещения — например, при атаке на Чернокнижника риттеры прошли через какой-то московитский приказ с чиновниками и через женскую баню… которая стала буквально кровавой.
• Мортидо — именно это пытался навязать Чернокнижник защитникам Коленицы. С большинством сработало: солдаты забывали есть и умирали от жажды, не желая двинуться к колодцам, прямо на постах, офицеры покрепче травились ядом, сама жизнь была противна людям. Бербелек выжил, но сохранил троп: ему не раз приходили мысли о самоубийстве, он забывал есть. Даже на начало книги герой всё ещё находится в депрессии, спит слишком много, и только бойкий Кристофф Ньютэ как-то его оживлял. Даже возвращая себе прежнюю морфу стратегоса, Бербелек упорно лезет в самые опасные авантюры: заходит в искажающие людей до полной какоморфии Сколиодои, отправляется на Луну, встречается лицом к лицу с адинатосом и с одним-единственным кораблём устраивает покушение на кратистоса. Возможно, троп был необходим ему для выполнения финального квеста: как часто говорили разнообразные персонажи, раб, которого можно послать на смерть — слаб и до кратистоса адинатосов не доберётся, а любой, кто может стать кратистобойцей — имеет морфу достаточно сильную, чтоб вольготно жить себе на земле и к чёрту на рога не лезть. Но Бербелек, при всей его мощи, явно идёт к смерти.
• Неприлично для иностранца — какоморфы. Эти регулярно встречаемые в тексте существа к калу не имеют никакого отношения: это от греческого «kakós» — «плохой, злой». Применяется слово к существам плохой, искажённой формы — например, к нищему, у которого на лбу растёт третье ухо. Ну и конечно к самым разнообразным монстрам непонятной формы, лезущим из Искажения и получающимся при контакте с адинатосами. Впрочем, есть в книге и какоморф в обоих смыслах слова: один из посланных в разведку разбойников вернулся тварью, которая постоянно страдала поносом, который со временем оживал и носился кругами вокруг своего «создателя».
• Центральная тема — снова и снова поднимается тема лжи и правды — и возможности их различения при отсутствии информации или возможностей высказать её. Если ты не знал истины, но озвучил один из вариантов — ты солгал или нет? А изменится ли это, если выяснится, как было на самом деле? Персонажи поднимают этот вопрос снова и снова, что логично, учитывая переменчивую природу их мира:
  • нимрод Зайдар может пересказывать чужие байки, но не хочет рассказывать свой опыт путешествий по дальним гердонским лесам, где творится всякая какоморфия. Потому что, говоря «Х говорил мне, что…» можно быть правдивым (если на самом деле пересказываешь то, что тебе рассказали), но пытаясь описать неописуемое, невольно солжёшь.
  • безумный чучельник из Александрии пытается лгать правдиво: он собирает чучела несуществующих животных, но так, чтобы они выражали истинную, правдивую форму, принимались за настоящих животных. На наши деньги — занимается спекулятивной биологией. Тем страннее ему кажутся по-настоящему существующие какоморфы из Сколиодои, которые, не смотря на своё бытиё, никакой правдивой форме не принадлежат.
  • весьма неприятный софистес, Антидектес Александриец, вообще не видит вопроса и недолюбливает задающих его «правдорубов» — если получается складно, то это и есть правда. Так он, проворовавшись, обвинил в своих бедах евреев; помог повесить на Чернокнижника создание адинатосов (заодно помянув пифагорейцев и евреев); после выдал версию, что адинатосов привлекла Иллея, когда поднялась на Луну.
  • Бербелек отмечает, что лучшая ложь делается из правды, лучший обман — тот, который заключается в совмещении множества мелких истин в сознании стратегоса. А вот высказывания о том, что неизвестно, он называет ложью.
  • Амитаче вовсю использует исландскую правдивость, говоря истину, но позволяя собеседнику обмануться.
• Экспозиция — в основном подаётся кусочками тут и там, но иногда кучно, целыми большими абзацами. В качестве мистера экспозиции поработал капитан воздушной свиньи, описавший устройство местной физики во время экскурсии в машинное отделение, Авель, пересказывающий школьный урок истории, старик на Крите, подготовлявший людей к перевозке на Луну, Шулима, говорящая о политике и бранящая Чернокнижника или повествующая о Короле Бурь и дворцах, построенных из выморфированного в его короне летающего камня, софистес Антидектес, рассказывавший Бербелеку о физических теориях и пифагорейском и алкемическом учении…

Иные песни входит в серию статей Литература Посетите портал «Литература», чтобы узнать больше.

[ + ] Литература

Страницы в категории «Литература»  1984, 451 градус по Фаренгейту, Legend of the Galactic Heroes, S.N.U.F.F., T (роман), The Expanse, Айвенго, Анафем, Анифарский рассвет, Артемис Фаул, Бегство Земли, Бесконечная война, Бесконечная история, Бесы, Благие знамения, Борислав смеётся, Вечный Воитель, Властелин Колец, Волкодав, Волшебник Изумрудного города, Волшебный напиток, Второй Апокалипсис, Гарри Поттер, Государство страха, Гравилёт «Цесаревич», Двенадцать стульев, Девочка Шестой Луны, Демон под диваном, Джек-из-Тени, Диаспора (роман), Дозоры, Дочь короля Эльфландии, Дочь небес, Евгений Онегин, Заводная ракета, Захар Беркут, Захолустье, Звёздная месть, Звёздный десант, Зверолов (сборник), Земной Круг, Змей Уроборос, Зов Ктулху, Зотик, Игра Эндера, Иные песни, История с кладбищем, Капитанская дочка, Каталог катастрофы, Квантовый волшебник, Квантовый вор, Конгрегация, Конец детства, Космическая трилогия, Космоолухи, Криабал (цикл), Кровавый меридиан, Лавина (роман), Лагерь Хауксбилль, Ложная слепота, Малазанская Империя, Марш экклезиастов, Мир Полудня, Мифогенная любовь каст, Монстролог, Муми-тролли, Мы, Небо сингулярности, Неприкаянный, О дивный новый мир, Осколки голографической розы, Остров сокровищ, Очень холодная война, Паргоронские байки, Пасынки Вселенной, Первые люди на Луне, Перелётный кабак, Песни Гипериона, Песнь Льда и Пламени, Повесть о Манко Смелом, Поединок (рассказ), Понедельник начинается в субботу, Посмотри в глаза чудовищ, Правила выживания в Джакарте, Призрак (роман), Приключения Васи Куролесова, Приключения Жихаря, Приключения капитана Врунгеля (книга), Путешествие на Запад, Рассказы из правого ботинка, Риганты, Сага о ведьмаке, Сага о Форкосиганах, Салимов удел, Сарантийская мозаика, Сердце меча, Сильмариллион, Сказки тёмного леса, Сожжение Хром Подкатегории для категории «Литература»  Литература по жанрам, Память о прошлом Земли, Ранобэ, Старинная литература

	Внешние ссылки
TV Tropes Other Songs