Михаил Елизаров

Материал из Викитропов
Перейти к навигации Перейти к поиску

Михаил Юрьевич Елизаров (род. 1973) — российский писатель и поэт (между прочим, лауреат «Русского Букера» и Григорьевской поэтической премии), а также автор-исполнитель.

Михаил Елизаров — человек сложной судьбы: родился и вырос в Ивано-Франковске, окончил университет в Харькове, затем долгое время жил, учился и работал в Германии[1], и лишь затем осел в Москве. Широкая известность к Михалу Юрьевичу пришла в начале нулевых, после выхода довольно чернушного сборника рассказов «Ногти» (включая одноименную повесть), а также романов «Pasternak» и «Библиотекарь», привлекших интерес публики как остротой социальной критикой и провокационной радикальностью взглядов, так и модернистской манерой письма, чем-то напоминающей Сорокина.

Хотя Елизаров никогда не переставал писать, широкой публике он известен более за счет исполнения песен собственного сочинения. Музыкальный жанр Михаила Юрьевича назвать довольно сложно (слишком уж разнообразно его творчество и по форме и по содержанию), но сам он предпочитает именовать его «бард-панк-шансоном»: «Что это такое, я и сам толком не понимаю. Во главе — текст, и его сопровождает простой, легко запоминающийся мотив. И всем вместе должно быть весело. Тут речь ни в коем случае не идёт о юморе. Я пытаюсь вытащить потустороннюю изнанку веселья».

Библиография

  • «Проза» (повесть, рассказы)
  • «Ногти» (повесть, рассказы)
  • «Pasternak» (роман)
  • «Красная плёнка» (сборник рассказов)
  • «Библиотекарь» (роман)
  • «Кубики» (рассказы)
  • «Мультики» (роман)
  • «Бураттини. Фашизм прошёл» (сборник эссе)
  • «Мы вышли покурить на 17 лет…» (сборник рассказов)
  • «Земля» (роман)

Дискография

  • Notebook (2010)
  • Зла не хватает (2011)
  • Про козла (2011)
  • Запощу (2012)
  • Мы вышли покурить на 17 лет (2012)
  • Дом и краски (2013)
  • Жалобная книга (2014)
  • Рагнарёк (2015)
  • В светлом ахуе (2017)
  • Солдатский гранж (2018)
  • Сектантский альбом (2020)
  • Кузина-Смерть (2022)

Тропы и штампы

Общее

  • Идейный продолжатель — критики часто сравнивают Елизарова с Сорокиным и Масодовым, но сам он называет своим любимым писателем Андрея Платонова. Так же, как и Платонов, Елизаров сочетает внешнюю теплоту и ламповость с отчётливой безысходностью и показательным отсутствием хэппи-энда.
  • Красно-коричневая сволочь — в этом часто обвиняют самого Михаила Юрьевича, на что он обычно только посмеивается. Впрочем, Елизаров действительно часто заигрывает и с темой нацизма, и с темой светлого советского прошлого, причем если с первым скорее эпатажа и шутки ради, то со вторым вполне искренне.
  • Нацистский оккультизм — довольно частая тема, особенно в раннем творчестве, как песенном («Эсесовская лирическая», «Ева Браун»), так и литературном («Бураттини. Фашизм прошел»). В последнем еще и дико обстебано: эссе написаны от лица очень умудренного жизнью автора, умудряющегося увидеть элементы нацистского оккультизма в «Буратино» и других сказках.
  • Фанат ножей и не только — Елизаров довольно хорошо разбирается в холодном оружии, что находит свое отражение и в его творчестве.

В книгах

  • Антисказка — большая часть сборника «Бураттини. Фашизм прошёл» является стёбным литературоведческим анализом сказок, где в «Снежной королеве» автору видятся культ нордического матриархата и алхимическое Великое Делание, а в «Буратино», как легко догадаться, торжество нацистской идеологии. Встречается и в других произведениях, например, в повести «Ногти» кроется множество отсылок к различным произведениям, в том числе и традиционным сказочным образам (например, коматозница в интернате для умственно отсталых, отсылающая к Спящей красавице[2]).
  • Волшебная книга — Книги, вокруг которых строится сюжет «Библиотекаря». Представляют собой ничем не примечательные книги малоизвестного советского писателя пятидесятых-семидесятых Дмитрия Громова, которые, тем не менее, по неизвестным причинам[3] обладают магической силой. Каждая Книга имеет отдельный эффект (например, существуют Книги Силы, Власти, Радости, Ярости, Терпения, Памяти и Смысла), который раскрывается при непрерывном чтении Книги от начала до конца. Можно читать вслух, тогда эффект будет действовать и на слушателей (но в несколько ослабленном виде).
  • Не на того напали — Александр Глостер, главный герой «Ногтей», хоть и уродливый горбун, но наделен нечеловеческой силой, так что троп в произведении регулярно случается: Глостер может разорвать голыми руками и резиновую дубинку охранника ларька, и сторожевого пса, и даже напавших на него санитаров-насильников. К сожалению, троп сработал и на самом Глостере, когда он сразился в поединке с профессиональным борцом.
    • Главный герой рассказа «Белая», слабоумный маньяк Панкратов, в конце концов умер от руки загадочной заглавной героини (которая, скорее всего представляла собой персонификацию Смерти).

В песнях

  • Алкоголь — это зло — «Слэшер». Вся песня посвящена отцу лириического героя, который «под мухой» превращяется в натурального маньяка вроде Джейсона Вурхиза или Фредди Крюгера.
  • Голливудский сатанизм — «Сатанинская». Подано в пародийном ключе — сатанисты, конечно, устраивают черные мессы и шабаши, поклоняются козлиным черепам и занимаются черной магией в соответствии с тропом, но, как и другие верующие, волнуются за моральный облик своего духовенства и насчет искренности своей веры, да и попытка «заделать Антихриста» служит только предлогом для магистра, чтобы затащить в койку симпатичную адептку. Да и вообще, «Сатана не помог, он придуманный ведь, // Его выдумал Бог, Тот, который сидит в водоеме».
  • Данс-макабр — стиль ранних елизаровских песен (тех, что были написаны в нулевые) намеренно эксплуатирует троп: абсурдной чернухи столько, что комичность возникает сама собой. В позднем творчестве тоже встречается.
  • Книга запретных знаний — Некрономикон (тот самый) в одноименной песне. Так как это Елизаров, то прошлым его хозяином был некий армянский комик, а прирезавшему его ради книги герою песни Некрономикон нужен для подъема российской экономики и устранения некоего обладающего государственной властью лица, которое мы называть здесь не будем.
  • Мелькор был хорошим пополам с знают именно за это — «Оркская» («Помнишь, брат, как давили эльфийскую мразь?»). Хотя на самом деле песня вообще о другом, а именно о русском ресентименте после поражения в Холодной Войне и связанных с этим попытках западных стран вымарать из истории вклад Советского Союза в победу во Второй Мировой войне. Но так уж вышло, что «политический толкинизм» (любые попытки уравнивания Арды и современной политики, а уж СССР с Мордором — паки и паки, сугубо и трегубо) является кнопкой берсерка для многих толкинистов, даже тогда, когда он художественный приём.
  • Оккультрёп — в таком стиле написаны текста «Сектантского» альбома. Впрочем, учитываю общую тематику, оно и неудивительно.
  • Пастырь нерадивый — шутки ради: магистр культа из «Сатанинской» показан не как стереотипный мраккультист, а как не менее стереотипный нерадивый церковник.
  • Произведение о создании произведения — «Маргинальный роман». Правда, скорее, не о создании, а о публикации: песня повествует о незадачливом писателе, написавшем вынесенный в заглавие «… роман / Про поэта-фашиста д’Аннунцио, О войне, о судьбе, про минет сам себе…», но из-за махинаций издателя не получившем ни капли прибыли ни от продаж бестселлера, ни от его экранизации.
  • Спасение в последнюю миллисекунду — основательно обстёбано в «Советской» («А циферки к нолику ближе и ближе / Во взмокшей ладони дрожат пассатижи» с закономерным для творчества Михаила Юрьевича результатом «…нельзя обосраться / И мы обосрались»).
  • Шпилька в адрес — «Пассионарная» всаживает шпильку в бок Л. Н. Гумилева, «Антифашистская» — собственно, антифа, «Песня про Акуджаву» — Булату Окуджаве; почти весь «Сектантский» альбом простёбывает (или нет) просветленцев разного рода, начиная от Карлоса Кастанеды и заканчивая сектой скопцов.

Примечания

  1. ↑ Что отразилось и на творчестве Михаила Юрьевича: публиковаться он начал именно в Германии, а кроме того, тяжелой судьбе русскоязычных эмигрантов Берлина он посвятил несколько произведений (например, эссе «Берлин» и «Фантомы» из сборника «Бураттини. Фашизм прошёл»).
  2. ↑ Так как Елизаров немыслим без чернухи, то здесь она еще и становится жертвой изнасилования со стороны санитаров и главного героя, что соответствует необработанному варианту сказки.
  3. ↑ В конце книги прямо говорится, что сверхъестественные способности книг прямо проистекают из искренней веры советских людей той эпохи в свои убеждения и идеалы. «Библиотекарь», вообще говоря, книга именно о ностальгии по утраченному СССР: как писал сам автор, «мне захотелось поговорить о той стране, где существовали какие-то другие ценности. Где практиковалась почти платоновская метафизика: важна была идея, а не её материальное воплощение... Конкретно в тексте Советского Союза нет, там есть просто человеческие отношения, которые связаны с теми идеалами, которые продвигала советская культурная эстетика. Это та достойная форма поведения, которая при нынешнем капиталистическом строе совершенно утеряна. Сейчас же кризис не только финансовый, но и человеческий».
Источник — https://wikitropes.ru/w/index.php?title=Михаил_Елизаров&oldid=369043