Полезные заметки/Самураи

«	Жизнь — всего лишь сон бабочки.	»
— Kраеугольный камень философии самураев

Загрузить видео YouTube YouTube might collect personal data. Политика конфиденциальности ПродолжитьDismiss (link) Отрывок из фильма «Ран», ставший заставкой Shogun: Total War.

Самурай (侍 служилый, от «сабуру» — служить; альтернативное название — буси 武士 воин) — средневековый японский аналог рыцаря. С поправками на местные реалии. Так, если европейские воины из благородных обычно владели хотя бы захудалой деревенькой, доходом с которой жили и по зову сюзерена являлись со своим конём, оружием и отрядиком челяди, то самураи служили феодалу, имевшему определённый доход с земель (исчисляемый в рисе по весу), который платил им жалованье; сами же могли не иметь ничего, кроме оружия (лошади в Японии всегда были дорогими) и слуги в количестве 1 шт.

Кредо

«	Я постиг, что Путь Самурая — это смерть. В ситуации «или/или» без колебаний выбирай смерть. Это нетрудно. Исполнись решимости и действуй. Только малодушные оправдывают себя рассуждениями о том, что умереть, не достигнув цели, означает умереть собачьей смертью. Если каждое утро и каждый вечер ты будешь готовить себя к смерти и сможешь жить так, словно твоё тело уже умерло, ты станешь Подлинным самураем. Тогда вся твоя жизнь будет безупречной, и ты преуспеешь на своём поприще.	»
— «Хагакурэ»

«	Путь Самурая — это понимание, что победа и поражение часто зависят от мимолётных обстоятельств. Но в любом случае избежать позора нетрудно — для этого достаточно умереть. Для этого не нужна ни мудрость, ни техника. Подлинный самурай не думает о победе и поражении. Он бесстрашно бросается навстречу неизбежной смерти.	»
— Ibid.

Социально-экономические основы

На территории будущей Японии родо-племенной строй распался куда позже, чем в Китае или Корее, и ещё в Курганную эпоху (Кофун) в III—VI веках н. э. были сильны его пережитки, а отдельного военного сословия просто-напросто не существовало. К концу эпохи племя Ямато покорило всех соседей (например, Идзумо), положив начало прото-японскому государству Яматай. В эпоху Нара начала формироваться сословно-кастовая система — сначала выделились знать и жречество, но отдельного воинского сословия ещё не было, так как воевать предпочитали сначала племенными ополчениями, а потом насильственно рекрутируемыми общинниками. Принятие буддизма и массовый приток мигрантов из Кореи и Китая, знакомых с науками, ремёслами и культурой, способствовали резкому технологическому и культурному скачку. Буддизм имел далеко идущие последствия — запрет для крестьян держать буйволов и какой-либо тягловый скот. До этого животноводство было одним из основных промыслов — мясо употребляли в пищу, а кожа и шкура широко применялись в том числе и для выделки доспехов и щитов.

Как и во многих странах Востока, в Японии надолго утвердилась сословно-кастовая система. Выделялись три основных сословия: аристократия (старая племенная знать и бывшее жречество), духовенство (языческое и буддистское) и крестьяне. Отдельно шли бюрократы, торговцы, ремесленники — среди них доля потомков мигрантов была очень высока, так как своих сначала было мало и чувствовали они, гады, себя незаменимыми и нередко ещё и пролезали тогда в ряды знати. Помните о рогатом скоте? Ну так ради государственных нужд сие дело монополизировали и выделили в отдельное сословие тех, кто им занимался — скотников, прасолов, забойщиков, кожевников, но «неприкасаемыми» они тогда ещё не были, просто селили отдельно. А вот те, кто контактировал с мёртвым телом и нечистотами — могильщики, уборщики, золотари — были выделены в изгои. Считалось, что в каждое из трёх сословий люди рождаются по своей карме, так что даже неприлично вообще и думать о несправедливости: хочешь перейти из пацаков рисоводов в кугэ или купца — одевай цак и радуйся молча работай, жертвуй в храм — авось в следующей жизни повезёт, а пока радуйся, что вообще не стал кактусом родился не тлёй. Как и в других странах, была цветовая дифференциация штанов их представители носили соответствующие виды одежды, а также причёски, что позволяло бы, например, сразу классифицировать отрубленную голову.

Плодородной земли в Японии было мало, и надо было многа-многа вкалывать: два раза в год работать на строительстве дорог и плотин, поднимать целину сводить тропические леса для распашки — под поля занимали даже склоны гор, вытёсывая на них террасы, — а как буйволов у быдла отняли, тому пришлось вместо них носить землю и камень в корзинах. На свой прокорм власти им оставляли аж 1/4 урожая. Как следствие, еды тоже хватало не на всех, даже несмотря на два урожая в год. Как следствие предыдущего, крестьяне часто плевали на карму и уходили в разбойники, не видя возможности прокормиться трудом. И грабили как торговцев, так и своих собратьев. И чтобы прокормить воинское сословие налогами, отбираемыми у крестьян, нужно было ещё и охранять последних от «грабителей корованов» с большой дороги. А для этого нужны были профессиональные воины — в достаточном количестве.

В итоге выделилось отдельное сословие опытных воинов «буси», которое со временем приобретало всё большее влияние, как и у гайдзинов в Европе. Поднявшись на ступеньку выше в общественной иерархии, они стали преобладающей военной силой в стране. Так зародилось аристократическое сословие самураев.

За последовавшие века образ жизни самураев менялся, но некоторые принципы оставались неизменными. Во-первых, верность и послушание господину: делать, что он велит, а чего не велит, того не делать. Даже если прикажет совершить самоубийство — и такая смерть считалась довольно почётной. Во-вторых, поддерживать себя в форме, постоянно быть готовым к сражению (и к смерти) — а для этого проводить значительную часть времени в тренировках и не пренебрегать гигиеной. Это и многое другое было письменно изложено в своде правил «Бусидо» (武士道), «Путь воина». Принеся клятву верности господину, самураи служили ему пожизненно. Во времена сёгуната Токугава служба могла включать и работу гражданского типа: управляющего поместьем, завскладом, писцом и прочее. Более того, в этот период большинство самураев занимали чисто административные должности, так как междоусобные войны прекратились: главный хозяин теперь у всех был один. В связи с этим многие утрачивали навыки фехтования, но сохраняли надменность.

«	Если ты появился на свет в старинном самурайском роду, достаточно лишь глубоко задуматься над верностью предкам, презреть тело и разум и всецело посвятить себя служению хозяину. Можно считать удачей, если ты, к тому же, наделён мудростью и талантами и умеешь правильно воспользоваться ими.	»
— «Хагакурэ»

Да, самураи более поздних времён сильно отличались от прежних: типичный буси эпохи Эдо — нищеброд, либо очень близкий к тому, стремящийся стать аристократом, а классический буси эпохи Хэйан — ещё самый настоящий аристократ, но живущий в провинции и пытающийся косить под брутального варвара. (В любом случае надо понимать, что ни буси, ни самурай — ни в коем случае не синонимы понятия «аристократ» или «владетельный дворянин», хотя эти множества и пересекались — в разной степени, в зависимости от эпохи и обстоятельств.)

В эпоху Хэйан

Хэйан-дзидай (平安時代) — «Мир и Спокойствие», 794—1185

Действительно, самая мирная эпоха в Японии, когда у власти были изнеженные аристократы (сравните с Францией перед Революцией), и не мечтающие о сражениях, а предпочитающие сочинять стихи (иногда в виде соревнований), музицировать и петь, рисовать и волочиться за дамами. Ну или…. Впрочем, на демографии это не сказывалось: убытки со стороны любителей своего пола компенсировало традиционное многожёнство. Причём муж мало чем отличался от приходящего любовника: каждая жена продолжала жить у своих родителей, а муж лишь по очереди у них гостил.

В связи с общим настроем отношение к военному делу и воинам стало крайне презрительным; назначение на военную должность, даже высокую, и даже со значительным повышением, считалось наказанием. Вся аристократия за редкими исключениями ютилась в столице Хэйян, в развитие и благоустройство которой вкладывался весь нацдоход, и поэтому вообще любое назначение в провинцию считалось жутким наказанием — для аристократа предпочтительнее было быть младшим помощником младшего столоначальника в министерстве церемоний, чем губернатором хоть какой провинции. А в ограбляемом японском «замкадье» жизнь была суровой: постоянно вспыхивали крестьянские восстания, а кое-где шли войны с настоящими варварами айну (アイヌ), суровыми косматыми мужиками, исконными обитателями Японских островов (точнее, заселивших их ранее г-на Дзимму и Ко), жителями земель, лежащих на севере (в сторону Хоккайдо). Доставляет, что айну имеют довольно европейскую внешность; из-за этого японцы, привыкшие, что такие люди — дикие варвары и уж никак не могут технологически превосходить цивилизованных японцев/китайцев/корейцев, впервые столкнувшись с европейцами, испытали нешуточный разрыв шаблона. Интересно, что самурайская культура и техника ведения боя во многом восходят к айнским боевым приёмам, а отдельные самурайские кланы по происхождению — айнские; наиболее известные из них — кланы Абэ и Киёхара, происходящие из айнской племенной знати.

Собственно сабураху (самураи) эпохи Хэйан. Нет — не угадали, на коне благородный буси, а пешие бичи и есть самые первые самураи.

В общем, изгнанным из столицы аристократам не оставалось иного выбора, кроме как изучать военное дело, чтобы выжить. И они становились не кем-нибудь, а конными лучниками. Это позволяло по-скифски набегать, наносить удар и удирать от пеших айнов, а при случае и нагонять убегающих, и при этом не таскать тяжеленный доспех на своих двоих. Кроме того, это было престижно, так как кони в Японии, в том числе из-за отсутствия естественных пастбищ (все плодородные клочки распаханы под рис), всегда стоили дорого. Собственно самураями в эпоху Хэйан называли вооружённых пеших слуг, а благородных конных воинов называли буси. Но в последующие эпохи эти два слова стали синонимами.

В соответствии с духом эпохи, — даже несмотря на то, что некоторые самурайские кланы вели своё происхождение от потомков Императора, покинувших столицу, — кугэ (公家), столичные аристократы, стереотипно воспринимали воинов, живших за пределами столицы, как диких полуварваров. Впрочем, некоторые их обычаи были довольно-таки шокирующими. Например, «кимотори», поедание сырой печени свежеубиенного врага; особенно брутальным считалось сожрать её на глазах самогó умирающего. Впрочем, можно было ограничиться отпусканием бороды и усов и отращиванием волос на голове — а ля айн. (Конечно, не все буси так «дико» выглядели: живущие недалеко от Столицы имели более цивилизованный вид, а некоторые даже чернили зубы.)

Отметим, что нелюбовь хэйянских аристократов-дегенератов к поездкам вне столицы к концу эпохи очень ослабила государственную власть в целом и императорскую в частности. Всё чаще временные военные поручения становились постоянными, а впоследствии и наследственными. По мере расширения границ Ямато на север Хонсю и освоения островов Кюсю и Сикоку тамошним военным чиновникам разрешили набор постоянных военных отрядов — немыслимая прежде вольность! До этого формирование вообще любого отряда возможно было только по императорскому указу, и только для определённой цели, и только из рекрутов центральных провинций, а по мере удаления от столицы это приводило к ненужной волоките. Потом эта лазейка превратилась в дыру, когда будущие даймё стали набирать постоянные дружины, а затем и небольшие армии. А так как они всё чаще выполняли де-факто и обязанности глав уездов и провинций, вместо не желающих выезжать туда аристократов, то с лёгкостью запускали руки в налоги с провинций, а то и сами обкладывали их жителей поборами — и внезапно императорский двор обнаружил, что денег из провинций приходит всё меньше, а хорошо вооружённых и неконтролируемых отрядов в них всё больше… Некоторое время наследные регенты из клана Фудзивара, правившие от лица Императора, спасались тем, что стравливали их между собой, — а потом обнаружилось, что самые успешные варлорды расширились за счёт соседей и контролируют обширные территории. А потом — они уже идут на столицу!

В эпоху Гэмпэй

Концовка эпохи Хэйан, которая в аспекте изменившегося отношения к самураям — совсем уже не Хэйан

Эпоха Хэйан фактически кончилась в тот момент, когда в 1156 г. самый сильный варлорд таки дошёл с войском до Хэйяна. Так к власти пришёл военный диктатор Тайра-но Киёмори. Но клан Тайра просто пытался встроиться в политическую систему, заменив непотопляемый клан Фудзивара в качестве регентов, и настолько бессовестно и жестоко начал давить конкурентов, лишая их и должностей, и собственности, и власти, и влияния, что в ненависти к ним сошлись решительно все — от провинциальной знати не из Тайра и до императорского двора. Сначала выступил клан Минамото, полагающий, что они «тоже право имеют», так как оба клана были родственниками Императорского Дома, потомками Принцев Крови. Первая попытка спихнуть выскочку (впрочем, умного и решительного мерзавца) кончилась плохо. Но после его смерти клан Минамото вновь поднял голову, и началась гражданская война, закончившаяся полным уничтожением дома Тайра.

Одной из особенностей данной эпохи была традиция выкрикивать перед поединками свою родословную с подвигами предков и не нападать, не дождавшись завершения ответной тирады противника.

Сёгунат

Точнее, два сёгуната — Пафосный Сёгунат Камакура династии Минамото и частично Сёгунат Муромати династии Асикага.

Тру-классика, когда самураи находились у власти, а страной правил сёгун. Вообще-то Сёгунат Токугава тоже считается классикой, но лишь потому, что он ближе всего к нашей эпохе. В XVII веке были ещё живы те, кто помнил основателя династии, последнего из «трёх объединителей Японии» Токугаву Иэясу, и их деятельность была тщательно задокументирована и известна во всех подробностях. Но вот классическим считается именно период между войной Гэмпэй и смутой годов Онин — сперва проходившей только в столице, на потеху рисоробам, но перетёкшей в полный хаос, известный в истории как Сэнгоку Дзидай (戦国時代), «Эпоха воюющих провинций». Тут уже всем стало не до веселья…

Классическим потому, что самураи тогда действительно вели образ жизни, считающийся достойным сабжа. Если при Токугаве было много нищебродов, не имевших ничего, кроме меча, и даже самураи «при господине» (на службе, получающие жалованье) порой еле-еле сводили концы с концами, то в период Камакура (鎌倉, по имени малой родины г-на Минамото, бывшего мухосранска, ставшего центром первого сёгуната в Японии) и в начале периода Муромати «бедность» самурая означала лишь то, что вместо пафосного и дорогущего доспеха «из настоящих мелких пластин» он носил недорогой панцирь «из фальшивых мелких пластин». Хотя внешне он выглядел так же, как и настоящий, и, естественно, имитация тоже стоила некоторых денег. Самурай же среднего достатка мог себе позволить тру-ламелляр — но не коня. Но даже когда Сёгунат Муромати окончательно выродился, превратившись, вместе с Императорским Двором, в фикцию, и начался всеобщий… БЕЗЗАКОНИЕ, бедные самураи всё же могли позволить себе доспех, правда, уже без показушной имитации дорогого.

В период Камакура случились попытки монгольского вторжения. Поскольку до этого Япония никогда не вела оборонительных войн, то вассалы сёгуната ждали по привычке щедрых наград и земель. Но поскольку эти войны были именно что оборонительными, то военной добычи было очень мало, а новых земель, естественно, тоже не появилось. В результате многие даймё почувствовали себя обделёнными и обиженными.

Как сражались в эпоху Муромати: Война между Северным и Южным Императорскими Дворами — фактически самая мирная из войн с участием самураев. Формально война длилась более шестидесяти лет и вроде бы являлась самой настоящей братоубийственной гражданской войной. Но на деле главы самурайских кланов не горели желанием воевать ни за Южный Двор во главе с Императором, ни за Северный Двор во главе с Сёгуном и марионеточным Императором. А так как ни Сёгун, ни Император не признавали нейтралитета и требовали воевать на стороне законного правительства против мятежников, то каждый клан делился на две половинки, воевавшие друг с другом столь кровопролитно, что часто после битвы не было ни одного убитого! Нет, стороны не ломали комедию и не притворялись — просто сражались предельно честно и высоконравственно, поскольку бились обычно члены одного и того же клана между собой, и на соседние территории, во избежание лишних инцидентов, по возможности старались не лезть. Поэтому перед сечей воюющие неспешно строили полевые укрепления, благородно не мешая друг другу. А в день битвы вели перестрелку из-за полевых укреплений с использованием лишь достойнейшего оружия — самурайского лука. Битва завершалась либо ничьей, либо тот, у кого кончились стрелы или провиант, объявлял об отступлении, а противник великодушно не мешал и не преследовал его.
Конечно, случались и кровавые битвы с настоящей резнёй — когда таки приходилось воевать с чужими. Но бóльшая часть сражений происходила между своими и почти без убитых.

Сэнгоку Дзидай (Эпоха воюющих провинций)

Японская эпоха 戦国時代: 1477—1603; (китайская эпоха 戦国時代: 5—3 вв. до н. э.)

Время полного беспредела! К примеру, в Кодекс Чести вошло (и там осталось) нападать безо всякого предупреждения. А некоторые школы кэн-дзюцу отрабатывали методы неотразимого нападения — втроём на одного. Не говоря уже об искусстве иай-дзюцу, суть которого — как только собеседник потянулся к мечу, успеть выхватить свой меч раньше и убить его. Тогда же сформировался японский этикет вежливости, базирующийся на том, что собеседник, с которым только что мирно пили чай, при любом резком движении хватался за меч. К примеру, при совершении поклона сидя, первой на пол кладётся левая рука, а правая остаётся наготове, чтобы, если что, выхватить меч, и только затем на пол кладётся и правая рука. А когда меч кладут на пол, его не поворачивают рукоятью к собеседнику, чтобы ему вдруг не вздумалось за неё схватиться. Если в европейском этикете протянуть колюще-режущий предмет рукоятью вперёд считается демонстрацией вежливого доверия, то в японском этикете подобное, как и просто положить меч рукоятью к собеседнику, означает крайнее пренебрежение. Впрочем, есть и альтернативное мнение.

Also, в эту эпоху встречались и «бомжующие» императоры без дворца, и сёгуны без замка-крепости. И хотя с ними никто не считался, титул сёгуна не утратил привлекательности, и удельные князья мечтали стать регентом при марионеточном сёгуне: собственно сёгуном мог стать только потомок рода Минамото, поэтому бóльшая часть властителей всего лишь «скромно» мечтала о титуле регента. Причём мечтали не только даймё, но и простые самураи, и даже вчерашние крестьяне, попавшие в армию. Из-за постоянной войны всех против всех, хорошо показавший себя в бою вчерашний крестьянин имел вполне реальные шансы дослужиться до самурая, а последний вполне реально мог рассчитывать на высокие командные должности, вплоть до «верховного главнокомандующего» (Тоётоми подтверждает).

Ну и не говоря уже о том, что эта эпоха получила печальную известность своими предательствами — когда военачальник, пользуясь моментом, внезапно убивал своего господина и занимал его замок. Породив японский мем 下克上, «низшие одолевают высших», аналогичный по смыслу русскому «из грязи в князи». Впрочем, самому предавать было не обязательно, можно было просто оставить своего господина «наедине» (сотня-другая телохранителей и прочих статистов не в счёт, главное — без значительной армии) с ненадёжным отморозком и, дождавшись измены, загореться идеей о справедливой мести ренегату за смерть господина.

Сёгунат Токугава (aka Эпоха Эдо)

правление Сёгунов из династии Токугава, со столицей в Эдо (江戸, то бишь «эстуарий»), ныне Токё/Токио (東京, «восточная столица»); 1603—1868

Начало реформ

Мы уже упоминали, что в конце эпохи Сэнгоку была невероятная социальная, географическая, конфессиональная, культурная подвижность населения — крестьяне пролезали в самураи, а то и в даймё; крестьяне и самураи часто и не по зависящим от них причинам меняли «прописку»; немало японцев перешло в христианство; даже европейские моды имели место быть — многие японцы стали носить шапки-капотены (а ля «я у мамы крутой инквизитор»); японцы-христиане вполне носили европейские гофрированные воротники как символ веры даже с хаори и кимоно, а многие мещане даже нехристиане одевались на полу- и даже на совсем европейский манер. Вдобавок на каждый десяток японцев был минимум один ствол и полтора десятка единиц холодного оружия — тогда даже крестьяне вооружались до зубов и причём иной раз с полного благославления своего же даймё. Вдобавок любой конфликт каждая община приучилась решать сама, и вооружённые разборки между обычными деревняии с захватом их земель и продажей в рабство женщин-детей стали нередкими, особенно в южной Японии, так как испанцы-португальцы вполне себе скупали и перепродавали рабов. Вот, собственно, первые лет 50 правления режима Токугава это избавление общества от сих вредных привычек. В первую очередь был крепёж порядком расшатавшегося сословного строя:

• Запрет на переход из сословия в сословие. Вышеупомянутым асигару (а также всем желающим самураям) ещё при Тоётоми было предложено либо перейти в крестьяне/горожане, либо в самурайское сословие в качестве самураев самого низкого ранга (без права владения землёй). Нет, обычными рисоробами/горожанами такие ренегаты не были, так как правительство старалось именно из их среды назначать старост и старейшин, а им полагались некоторые вольности и даже право ношения одного меча (передавалось по наследству старшему сыну либо зятю). Также был введён запрет на браки с представителями иных сословий. Но по факту эти законы первое время постоянно нарушали (настолько, что даже проведённая Тоётоми перепись оказалась полной липой). И только Токугава Иэясу провёл всеяпонскую перепись как полагается — с оцеплением уезда, и отныне за людьми на следующие 250 лет было жёстко закреплено место в обществе.
• Для каждого сословия были введены детальнейшие и мелочные предписания вплоть до одежды и времени приёма пищи. Для самураев, в частности, «Букэ сё хатто» — «Уложение о самурайских родах». Нормы поведения и предписания были отнюдь не рекомендацией, и за их нарушение строго наказывали.
• Были очень жёстко ограничены контакты с иностранными государствами, и лишь голландцам разрешалось посещать японские порты. Японцам, по любым причинам попавшим на территорию других государств, было строжайше запрещено возвращаться на Родину.
• «Охота на мечи» при Тоётоми была не слишком успешной, и её время от времени повторяли в некоторых уездах. Широко воспетое в нынешней масс-культуре право самурая безнаказанно убить на месте простолюдина изначально было обязанностью убивать на месте человека в одежде простолюдина, но с запрещённым оружием. В конце Сэнгоку ведь сложно было опознать сословие человека по его облику, а при Токугава за неподобающие причёску, одежду, речь (да-да, даже язык был сословно нормирован!!!) стали строго наказывать, а народец-то за 100 лет бардака совсем разболтался. Вот самураям и назначили обязанностью карать таких хамов прямо на месте.
• Строжайший полицейский контроль, как в городах, так и на дорогах. Вышеупомянутая перепись зафиксировала не только сословие, но и прописку, и рисоробу, пойманному вне уезда прописки без документов от старосты, рубили голову. Вдобавок упомянем их — дороги! Токугава внесли большой вклад в дорстрой Японии. Дороги обычно были неплохого качества, но… Узкие ровно настолько, чтобы еле-еле могли разъехаться два всадника, но не две телеги. Несущая способность была вполне умышленно занижена так, что дороги разрушались от тяжело гружённой телеги, вдобавок по обочинам сажали деревья — выход за их пределы карался, а на каждый перекрёсток ставили заставу и в неё сажали самураев. Также во внутренних районах Японии вполне умышленно разрушали некоторые каменные и деревянные мосты и делали канатные подвесные. Всё затем, чтобы затруднить сбор каких-либо войск. У самураев было право задерживать любого подозрительного, пытающегося обойти заставу либо перемещающегося вне дорог. Даймё должны были оставлять свои семьи де-факто в заложниках у сёгуна в Эдо, и поэтому на дорогах особенно пристально высматривали женщин и детей, едущих со стороны Эдо, так как попытки побегов были нередки.
• Христианство было запрещено далеко не сразу и не самим Иэясу Токугава. В южной Японии многие даймё и самураи были христианами и вполне себе насаждали веру христову. В южной Японии появилось немало католических церквей, монастырей, и даже один католический университет. Только симабарское восстание стало последней каплей для правительства, после которой началась тотальная борьба с ним.
• По-хорошему такое новое мышление в Японии не приживалось, и многочисленные бунты были прозой жизни — и самураям приходилось их постоянно давить.

Демографические проблемы

Коснёмся немного демографии… В начале правления Токугава население Японии без самураев составляло 12-15 млн человек — совершенно эпическая цифра для конца 16-го века. А к концу XVII века так и вовсе все 30 млн, но проблема в том, что за 50 лет до этого урожай риса достиг цифры 25 млн тюков-коку и застрял на ней — чеки ведь были не резиновые, не вся Япония подходила для его выращивания, а агрикультура не могла сделать решительного шага вперёд. С тех пор голод стал постоянной угрозой, а токугавский режим все проблемы привык решать за счёт крестьян, и было объявлено, что голод происходит из-за бесконтрольно размножающегося быдла, сжирающего весь рис и выпивающего весь чай. Крестьянам было категорически запрещено употреблять чай вообще и рис большую часть года (предписано было жрать просо и ячмень, на праздники — бобы с сушёной рыбой, а рис «экономить» — на практике его почти весь отбирали в счёт налогов), также запрещено было гнать и употреблять сакэ. Также запрещены были браки без наследства и приданного ниже прописанного минимума — на практике всё стали получать первенцы, а младшие братья-сёстры вынуждены были батрачить на старших и жить в непризнаных браках. Поставленной цели достигли — рождаемость в деревнях резко упала, а вдобавок прежде существующий обычай детоубийства больных-инвалидов-недоношенных младенцев принял эпические масштабы в виде массового истребления вполне здоровых. Многие пары стали сознательно избегать заводить своих детей (либо просто убивали), а сначала эксплуатировали своих младших братьев-сестёр, а затем племянников, но зато потом хозяйство наследовал старший из выживших братьев. Как итог — к концу XVIII века в японской деревне и даже городах (городские низы нуждались в постоянном притоке из деревни) наметился заметный дефицит рабочих рук, и иногда доходило до того, что на «пять дворов» было всего несколько детей. Уровень жизни крестьян от этого и правда вырос, но продуктивность сельского хозяйства и налоговые сборы зашли в устойчивую стагнацию. В ответ на это самурайское правительство увеличивало поборы и вводило чрезвычайные налоги, местами доходило до того, что категорически запрещался приём в казну денежных налогов — крестьяне как качнули навык «спрятать рис и продать втихую дороже официалки», так и перешли на выращивание троицы «хлопок-шёлк-чай», и зачастую им было выгоднее заплатить повышенный налог и штраф за недостачу риса, чем задарма по фиксированной ставке отдавать его Токугаве! На это его правительство ответило новой порцией репрессий, изъятием риса и усиленной пропагандой… Голод стал случаться уже не из-за урожаев, а из-за отсутствия зерна даже на посев.

А вот среди самураев традиций убийства новорожденных не было, и к концу XVII века доля самураев в населении достигла почти 15 %, вместо прежних 5-8 %, и поэтому эта эпоха примечательна призашкаливающим количеством самураев-нищебродов. Самураи помимо занятий военным делом выполняли обязанности чиновников, полицейских, судей, охранников, и в начале эпохи должностей, как в сёгунском, так и в феодальном и даже городском хозяйстве хватало на всех, и вдобавок сёгунат нуждался в лишних штыках из-за постоянных бунтов. Но в XVIII веке образовался «излишек» самураев, и должностей с рисом на всех просто перестало хватать. Поэтому ронины, «безработные» самураи, постепенно стали настоящим мемом и символом эпохи. Чтобы искоренить возможность мятежей, правительство старалось подорвать могущество удельных князей даймё (大名, «большое имя»), чтобы они больше не могли иметь и содержать большие личные армии. Для этого их вовлекали во множество прямых и косвенных расходов. Каждое «небольшое разорение» даймё оборачивалось реальным разорением самураев, получавших от них жалование.

Закручивание гаек

В начале эпохи правительство стремилось искоренить ронинов как явление — бродячих самураев без господина задерживали и насильственно прикрепляли к последнему господину, на чьей службе они были. Также резко ограничили возможность ухода — разрешалось уходить на один год странствий раз в семь лет, но с обязательным возвратом. Наказание сделали обоюдным — в случае подозрений, что даймё потворствовал побегу надлежало казнить трёх любых его самураев на выбор. Но в течение XVIII века эти законы соблюдали всё менее строго, так как из-за периодически происходящего голода и мора и уменьшения прироста населения города начали испытывать нужду в рабочих руках и самураи могли стать мещанами уже почти «легально», а многие особо наглые даже продолжали при этом носить два меча. Бóльшая же часть ронинов предпочитала перебиваться случайными заработками, всё больше скатываясь в обычный околокриминал и даже криминал.

Для борьбы с потенциальными мятежами правительство постаралось изъять всё огнестрельное оружие, в том числе и у самураев. Некоторые ошибочно полагают, что они сами добровольно отказались от огнестрельного оружия, предпочтя меч. На самом деле отказ был добровольно-принудительным, а в предыдущую эпоху наличие пары мечей никак не препятствовало ношению ещё и огнестрела. Правда, не настоящего пистолета, которые японцы делать не умели из-за сложного механизма колесцового замка, а просто лёгкой пищали с фитильным замком. Для стрельбы требовалось заранее зажечь фитиль, поэтому пищаль пускали в ход, только если было время на манипуляции с ним. Иначе предпочитали браться за меч, всегда готовый к бою. Но Токугава положили конец появившейся было в конце Сэнгоку привычке самураев таскать помимо мечей на всякий пожарный и огнестрел.

В эпоху Эдо также возникли якудза, изначально представлявшие собой попытку бывших городских стражников справиться с бесчинствами ронинов. Однако вскоре «крыша от ронинов» превратилась в характерное «тебя никто не трогает? нет? значит, плати за крышу!», и «благородные доны» сами становились угнетателями. Надо заметить, что смелыми мафиози были лишь против самураев внеклановых (ронинов). А любая попытка поссориться с самураем, состоящим в клане, грозила ответным ударом с предсказуемым для якудза результатом.

Тени былого величия

Поскольку многие самураи эпохи Токугава уже не могли позволить себе дорогих развлечений, доступных придворным аристократам — кугэ, то снобы, ввиду ограниченных финансов, из всех аристократических развлечений нередко выбирали вакасюдо (若衆道, «путь юношей»). Именно в этот период среди самураев, стараниями снобов, получила широкое распространение нетрадиционная ориентация. Особенно этому посодействовал запрет Сёгуната на игру женщин в театре кабуки (歌舞伎, «песни и танца искусство»). Запрет был введён по причине насаждения морали и борьбы с дополнительным заработком актрис театра Кабуки — таю. В результате запрета место актрис заняли актёры, породив разновидность искусства яро-кабуки (野郎歌舞伎, «плутовской кабуки»). А безработные актрисы, переехав в «зелёный квартал», отсутствие профессионального заработка компенсировали такими заоблачными ценами, что их мог позволить себе только богач; обычному же самураю были по карману лишь актёры женских ролей — кагэма.

Чем жили самураи

Быт среднего самурая той эпохи был весьма непритязателен: с одной стороны он жил на содержании у даймё и получал от него рис и жильё, но не имел права свободно менять место жительства и заниматься чем-либо иным, кроме военного дела и государственной либо дворовой службы. Произошло как бы расслоение самурайства на три группы (речь о простых самураях, не даймё):

• Приближённые князей и верхушка администрации; они почти сформировали отдельную касту, так как старались передавать свои должности внутри своего круга и по наследству. Обычно имели неплохой доход в сотни и иногда даже 1-2 тысячи тюков риса. Вовсе не обязательно было быть хатамото или их потомками, в принципе туда мог выдвинуться особо отличившийся самурай. Занимали должности ближайших советников и высших городских или уездных управленцев, дворцовых распорядителей и личных гвардейцев даймё. Имели самый высокий уровень жизни среди обычных самураев и могли скопить немалые богатства, в том числе и благодаря лихоимству. Часто стремились породниться с кугэ.
• Обычные самураи, пристроившиеся хоть к какой-то должности с фиксированным доходом. Чиновники средней руки, начальники всякой стражи и караулов, командующие небольшими отрядами и даже рядовые стражники и мелкие служки в канцеляриях. Чем дальше, тем больше: даже самые мелкие должности становились де-факто наследственными, и они также формировали свой замкнутый сословный круг, жестоко вытесняющий чужаков. Номинально не имели никакого имущества, но де-факто служебное жильё — от фанзы и до усадьбы средней руки — столетиями могли занимать одни и те же семьи. Доход в среднем — 10-50 тюков риса.
• Изначально меньшая, а со временем и бóльшая часть самураев. Те, кому не хватило должностей. Им как бы полагалось жить в предоставляемом жилье и на фиксированном содержании в ожидании военных походов или карательных экспедиций. В первые десятилетия эпохи так жили лишь самые молодые и неопытные самураи, и со временем они получали какую-то, хотя бы небольшую должность. Но постепенно бывшие казармы стали мало-помалу превращаться в семейные общаги, в которых семьи стали жить целыми поколениями. Либо строили особые большие дома для проживания таких самураев. Обычно у них было мизерное содержание примерно в 5 тюков риса, на которое жили и сами, и семьи. Именно они от отчаяния часто уходили в ронины — либо искали другие источники дохода.

Другой памятный мем эпохи Токугава — «усыновление». В общем-то усыновления самураями происходили и раньше, но именно в эпоху Токугава это стало мемом и объектом японских анекдотов. Притом что официально изменение касты простолюдинам было запрещено, многочисленные нищие идальго открыли им альтернативный путь перехода в сословие самураев. Состоятельный «мужик» мог договориться об усыновлении с залезшим по уши в долги «дворянином», имеющим хорошую родословную, но не имеющем наследника. Что, естественно, вызывало кривые усмешки у других самураев, да и не только у них — за спиной, естественно, ибо смеяться в лицо самураю, имеющему привычку чуть что хвататься за меч, было чревато. Добавляло остроты и то, что усыновляемый нередко оказывался отнюдь не маленьким мальчиком, а взрослым детиной, ну а в анекдотах порою сам годился в отцы «усыновителю».

От дзюцу к до

Обилие у многих самураев свободного времени и нехватка средств на развлечения привели к тому, что «искусства» (дзюцу) стали превращаться (при помощи замудрённой философии) в «пути» (до). К примеру, «искусство меча» (кэн-дзюцу) переходило в «путь меча» (кэн-до). С одной стороны, этот «путь», благодаря чётким правилам и защитному снаряжению, даёт возможность быстрой прокачки прокачки умения обращаться с мечом; а с другой — эти же правила запрещают по-настоящему эффективные боевые приёмы, поражающие не прикрытые защитным снаряжением места. Более того, если в прежние времена самурай на всякий случай изучал все основные виды оружия, учился плавать и, если позволяли финансы, воевать на коне, то теперь, занимаясь «до», мог спокойно забить на всё, кроме избранного «Пути».

Бакумацу (幕末, буквально «конец сёгуната») и реставрация Мэйдзи

Во-первых, ближе к Новому Времени самураи превратились из фичи в эпический баг. Всякое занятие, кроме военного: ремёсла, огородничество, торговля, вообще любой ручной труд — считалось для них недостойным. Самураям полагалось только воевать и управлять. Из-за многовековой тотальной военной диктатуры таких вот «эффективных менеджеров» страна не развивала ни технологии, ни экономику. Застыв на уровне Cредневековья, к девятнадцатому веку Япония, по сравнению с Европой, осталась где-то далеко позади.

Во-вторых, задолго до пресловутой «демократии на крыльях ракет» США практиковали «демократию плавучую». В 1853 г .эскадра некоего М. Перри, мирно разбомбив пригороды Эдо (позднее Токио), принудила сёгунское правительство к открытию свободной рыночной торговли с Америкой и Европой. Из индустриальных стран в феодальную хлынул поток товаров, что привело к тотальному обнищанию и разорению всего местного отсталого производства. И в результате страну наводнили тысячи радикально настроенных самураев и им сочувствующих.

Этими двумя явлениями не замедлили воспользоваться задавленные сёгунатом удельные князья, которые, позорно нарушив нормы Бусидо, занялись предпринимательством. В итоге, под лозунгом «Да здравствует Император, долой варваров!», японские буржуи (с помощью европейского оружия и наёмников из местных) устроили единственную в мировой истории «монархическую революцию», разогнали сёгунат и утвердили императорскую власть (ИЧСХ, император тогда был совсем малолетний).

Стоит ли удивляться, что новая власть оказалась не лучше старой? Ничего не изменилось: новое правительство продолжило торговать с европейцами по-прежнему, а особо радикальных националистов (из числа бывших союзников) новая власть повыпилила (силами бывших войск сёгуната).

Примеры из жизни той поры.

После Реставрации Мэйдзи

Есть мнение, что на этом самурайству пришёл пушистый зверь — благородное сословие при новой власти реорганизовали по европейскому образцу, разделив на кадзоку (титулованную аристократию из бывших даймё и кугэ) и сидзоку (простое дворянство из бывших рядовых самураев), мечи отобрали, создали регулярную армию нового типа на смену феодальным отрядам… Но на деле на смену самураям, вооружённым катаной и пафосом, пришли самураи, вооружённые деньжищами, кланово-родовыми связями и непомерными амбициями. Они преспокойно заняли все ключевые посты в государстве, подчинив себе молодые японские компании, нынешние корпорации, или запилив свои. Это называется «дзайбацу» (財閥, «денежный клан»), конгломерат — эпичная смесь из бандитов, коммерсантов, зарождающихся промышленников и государственных чиновников. А что будет, если важные посты в правительстве раздать таким вот «олигхарям»? Правильно, государство будет работать на обеспечение им прибыли.

Учитывая как повёрнутость этих «новых японцев» на военных традициях, так и нужду в колониях, итог мог быть только один — упорные попытки ограбить всех соседей. Отсюда войны — с Кореей, Китаем, Россией, Америкой, Британией и более мелкой шелупонью. Главными в этом, конечно, были самураи типа адмиралов Того, разгромившего русский флот при Цусиме, или Ямамото, спланировавшего Пёрл-Харбор.

Японцы, особенно самурайство, смотрели на инородцев как на недочеловеков, со всеми вытекающими. Поэтому во всех таких войнах руководимая самураями армия вела себя бессмысленно и беспощадно — не щадя ни себя, ни других. Примеры: офицеры, евшие мясо военнопленных, чаще всего американских, для «поддержания самурайского духа», или истребление китайцев миллионами, в том числе вручную. Над остальными пленными ставили опыты в духе Менгеле, благодаря которым, например, науке известно, на сколько процентов человеческое тело состоит из воды. Как узнали? Выпарили заживо десяток бесполезных гайдзинов.

Себя японцы не щадили тоже, посему последние аккорды в истории самурайства во Второй Мировой Войне прозвучали особенно эпично. Про камикадзе знают все, про Хиро Оноду и подобных ему персонажей — многие. Эталонный пример безумия произошёл в битве за остров Сайпан. Когда боеприпасы закончились, японские войска, вооружённые катанами и бамбуковыми копьями, пошли в свою последнюю атаку. Внезапным ударом они прорвали первую, вторую и третью линии американской обороны и полегли лишь под обстрелом с суши, воздуха и моря. Из тридцати тысяч гарнизона острова Сайпан двадцать пять полегло в битве, ещё более четырёх тысяч покончили с собой — и лишь менее чем тысяча сдались в плен (и то лишь потому, что среди морпехов США нашёлся капрал Гай Габалдон, выросший в приёмной японской семье — и потому немного знавший язык и культуру японцев и способный объяснить, что помирать вовсе не обязательно).

В общем, так это и продолжалась, пока г-н Трумен и Ко не познакомили японскую общественность с «энергией немирного атома» в Хиросиме и Нагасаки, а на континенте в войну не вступил Советский Союз. В частности, знаменитая Квантунская армия весьма ощутимо огребла от двух Дальневосточных фронтов и Забайкальского. После разгрома Японии во Второй Мировой Войне японцы возложили ответственность за этот эпичный провал на самурайство. Их доминированию в Японии пришёл конец, и она стала такой, какой мы её знаем — няшной и кавайной.

Нестандартные самураи

Ронин

Помимо самураев «при господине», было и множество бесхозных-безработных. Такой самурай, уволенный или потерявший нанимателя на войне, назывался «Ронин», Человек-волна. Население очень любило и ценило ронинов. Представьте себе грязного неадекватного бомжа, вооружённого мечом, да ещё и владеющего рукопашным боем на уровне мастера спорта. Познакомьтесь, это — ронин. Сейчас он подойдёт и попросит отдать «твою одежду, катану и рикшу»…

Однако, стоит заметить, что больше всего не любили их те, кого ронин мог убить действительно за дело, а именно всякие шулера, чья профессия и породила название якудза (ヤクザ, картёжник). Пример такого поведения можно лицезреть в фильме про Затойчи, где он, обнаружив в игорном доме шулерство, без колебаний пустил меч в ход, причём не стал выяснять степень вины игроков и прочих обитателей притона, а просто порубил всех в капусту — как и полагается всякому уважающему себя самураю.

Ронины были в Японии во все эпохи, но прямо-таки заполонили её после установления сёгуната Токугава. Иэясу Токугава, после битвы при Сэкигахара, лишил владений всех даймё, не поддержавших его в означенной битве. Как результат, было уволено минимум 40 % самураев; новоявленные ронины охотно шли на государственную службу (и даже в тайную полицию), ибо они умели только воевать, а обрабатывать землю или торговать было не комильфо.

Не меньший взрыв числа ронинов случился во время реставрации Мэйдзи: официально вся Японская земля становилась единоличной собственностью императора, и уже он делил её на префектуры. А все даймё отрекались от своих владений и добровольно отдавали родовые имения под власть Сына Неба. А значит, теперь самураи императору были не нужны вообще, он набирал профессиональную армию. А куда девать бывших самураев, ветеранов войны Босин? Правильно, спровадить на пенсию — хотя, конечно, очень многие таки смогли вписаться в новое общество в силовики, чиновники и даже функционеры дзайбацу.

Кабукимоно

Особая разновидность ронинов, появившаяся в этоху Тоетоми и существовавшая при первых Токугава. Если кратко, то это дикая смесь обычного ронина и безумного неформала из особо фриковатой поросли уличной субкультуры современной Японии, такой классический стиляга-отморозок разлива раннего Эдо. Если видите компанию странных и агрессивных молодых людей, разряженных в кимоно попугайских цветов, жилетки-дзимбаори из персидских ковров и случайные элементы европейского и китайского платья, увешанных яркими цацками, таскающих на поясе здоровые мечи едва ли не полтора метра длиной в ярко-красных ножнах, курящих из трубок с огромными и невероятно изукрашенными чубуками и ведущих себя так, будто намеренно нарываются на неприятности — это они самые, кабукимоно. Переводится ну, примерно, как «те, кто выёживаются», «выпендрёжники». Полный спектр хулиганских проделок от «заказать полный обед на всю банду а потом уйти, не заплатив, и при попытке принуждения разгромить корчму» до «пробовать остроту меча и технику рубки на случайных людях» — в комплекте. Половина стереотипов о самурайских гоноре, жестокости и беспределе идет, наверное, именно от этих ребят.

Основательница театра кабуки Идзумо-но Окуни в молодости была тесно связана с этой субкультурой, даром что мико, и порядочно всего из субкультурной юности в свое детище понатаскала, хотя записывала это по-другому, чем в слове «кабукимоно», чтобы получилось «песни и танца искусство», но японцам каламбур был понятен. С другой стороны из субкультуры кабукимоно пришла практика традиционного трапования «оннагата», у них часто мужчины и женщины менялись одеждой: «Мужчины наряжаются в женскую одежду, женщины в мужскую… Мужчины и женщины вместе поют, при этом танцуют, это и есть Кабуки. Идзумо-но Окуни впервые делала это, и этому стали подражать по всей стране». Впоследствии очень многие проститутки стали подражать этому стилю и женское кабуки было полностью запрещено, позже женщин стали изображать мальчики, такое кабуки называлось «вакасю-кабуки» и позже тоже было запрещено.

Сохэй

«	В моих владениях есть три силы, над которыми я не властен: это воды реки Камо, игральные кости и монахи с горы Хиэй	»
— Император, незадолго до прихода ко власти самураев

Как правило, в сохэи (僧兵, «монах-солдат») уходили самураи, которые после смерти господина не сделали себе предписанную в таких случаях особую версию сэппуку, именуемую цуйфуку (известную и как оибара), но и не пожелали стать ронинами, а приняли постриг в монахи. Самурайский аналог горных аскетов-отшельников ямабуси (山伏, «горный воин»), но более организованных.

Исторически сложилось так, что буддизм был завезён в Японию из Китая и с расово японской религией синто не имел ничего общего. Соответственно, буддистские монастыри вели фактически независимую от Императора жизнь (см. цитату в эпиграфе), и их обитатели выпадали из всех мирских табелей и рангов. Поэтому для самурая принятие пострига являлось гарантированным снятием всей и всяческой ответственности за прошлые поступки — он умирал как самурай и рождался как монах.

Подобно доблестным крестоносцам, сохэи стали баловаться военными походами во имя религии (да и вообще отнюдь не были белыми и пушистыми). На сохэев постоянно точили зуб то местные даймё, а то и сам Император — ещё бы, столько людей безбедно живут, получая довольствие с примонастырских земель, и не платят налогов! Поэтому сохэи с радостью принимали в свои ряды бывших самураев — а откуда ещё они могли узнать тонкости и новинки боевого искусства? Сохэи сыграли заметную роль в войнах Тайра и Минамото, годов Онин и в последующий период Сэнгоку. С установлением сёгуната бравых сохэев подсократил диктатор Токугава Иэясу.

Их самый известный монастырь Энряку-дзи находится неподалёку от Киото, на горе Хиэй. Также в их честь названа судоку-сохэй. Об одном таком индивиде повествует короткометражная история «Рокуро-куби», включённая в сборник средневековых японских сказаний «Хёрай».

Онна-бугэйся

«	Осо­бенно хороша была Томоэ — белолица, с длинными волосами, писаная красавица! Была она искусным стрелком из лука, славной воительницей, одна равна тысяче! Верхом ли, в пешем ли строю — с оружием в руках не страшилась она ни демонов, ни богов, от­важно скакала на самом резвом коне, спускалась в любую про­пасть, а когда начиналась битва, надевала тяжёлый боевой пан­цирь, опоясывалась мечом, брала в руки мощный лук и вступала в бой в числе первых, как самый храбрый, доблестный воин! Не раз гремела слава о её подвигах, никто не мог сравниться с нею в отваге.	»
— «Повесть о доме Тайра»

В то время в Японии о феминизме не ведали и вообще считали женщин низшими существами. И если ребёнок, рождённый в семье самурая, не оказывался мальчиком, то многого от него и не ждали. Хотя они всё же должны были суметь в случае чего защитить себя и родную хату, но это вменялось в обязанность даже детям и старикам: милитаризм во все поля. Но некоторые девушки, обучившись искусству убивать, входили во вкус и, «преодолев несовершенства, свойственные их полу», шли на войну убивать вражин. Конечно, настоящими самураями они не становились (самурай — только мужик, а бабе не положено), а становились они онна-бугэйся (女武芸者, «женщина, обученная боевым искусствам»). Катану, естественно, тоже не доверяли, а потому воевали они в основном нагинатами и танто. (Да и в бою их не особо уважали: у убиенных вражин обычно отрезали уши и нос с усами, дабы похвастаться на пьянке после боя, а вот если под носом вдруг не обнаруживалось усов, то голову выкидывали на помойку как негодную.)

Однако онна-букэ, женщина самурайского сословия, чей доход позволял стать пафосной конной лучницей, могла и обрести громкую славу героя. Причина была в том, что женщина, как правило, не только слабее мужчины, но и заметно легче. А значит, её легче нести боевому коню, так что от неё труднее сбежать, а её труднее догнать — и это заметно сказывалось на «фрагах» (числе убитых врагов) и позволяло легче «набирать экспу» (тренироваться непосредственно в боевой обстановке). Что касается тяжести доспеха, то у конника она заметно нивелируется. Другой плюс: в случае ранения женщина способна дольше, чем мужчина, оставаться в сознании, прежде чем потеряет его от кровопотери, а следовательно, возрастают её шансы успешно ускакать в случае ранения.

Изредка также случались и романтические истории, когда попавшую в плен (обычно при взятии замка) незамужнюю онна-бугэйсю не казнили, а брали замуж. Правда, порой это выходило боком пощадившему — если женщина горела желанием отомстить за отца и братьев, то тогда вместо романтической истории получалась драма.

Дзи-Самурай

Дзи-самураи (地侍, буквально «земельный самурай»). Весьма примечательная социальная прослойка между собственно самураями и крестьянством. С первыми их объединяло право на ношение оружия и обязательство по требованию властей выступать в военные походы, а со вторыми — право на владение землёй и ведение собственного хозяйства; напоминаем что обычный самурай такого права не имел, и его надел считался платой за службу и мог быть отнят в любое время, самоличное копание в земле тоже не поощрялось. Дзи-самураи имели право неотчуждаемого землевладения и вели образ жизни этакого кулака-хуторянина и обычно имели доход, эквивалентный 20-50 кокку риса; многие крестьяне получали и больше, но они платили налоги, а дзи-самурай — практически нет. По идее им полагалось подчиняться лишь военному губернатору провинции, и в позднюю Хэйян и на заре сёгуната так и было. Но вот потом наступила феодальная раздробленность, и дзи-самураи начали эволюционировать в обе стороны:

• Ветка развития воина: прокачка лидерства и боевых навыков. Часто становились лидерами крестьянского ополчения части уезда с костяком в виде собственного мини-отряда из своих работников. Могли даже стать этакими около-баронами сэмё. Чаще прокатывало на малонаселённых окраинах вдали от основного эпицентра разборок.
• Ветка развития крестьянина: после пары-другой налётов и грабежей практически переставали отличаться от окружающих крестьян, так как их жалованные грамоты переставали что-либо значить ввиду неспособности обосновать свои претензии оружием. Не редкость для густонаселённых земель, так как и без них там самураев было как грязи.
• А ещё, был третий путь: дзи-самурай, будучи непритворно знаком с крестьянским образом жизни и обладая боевой подготовкой, был идеальным кандидатом, чтобы стать синоби.

Теоретически даймё мог жаловать своих самураев наделом, если его род имел звание военного губернатора провинции, но к идее дать кому-то хотя бы какую-то независимость относились очень холодно.

Девайсы

«	Говорят, что каждый раз, когда обсуждение дел на заседании группы Оки Хёбу заканчивалось, он говорил: «Молодые люди должны настойчиво трудиться и воспитывать в себе смелость. Этого можно достичь, если стремиться к смелости всей душой. Когда твой меч сломан, ты одолеешь противника голыми руками. Если твои руки будут отрублены, ты прижмёшь его к земле плечами. Если твои плечи тоже отрублены, ты зубами прогрызёшь шею десяти или пятнадцати врагам. Вот что такое смелость».	»
— «Хагакурэ»

Истоки самурайства. Примерно IV век н. э. Под номером 1 — предположительный облик Дзингу Кого, крутой императрицы-воительницы, ещё девушкой сопровождавшей отца в военные походы; 2 — родоплеменной ополченец племени ямато; 3 — ещё военный аристократ; 4 — боевой слуга.

Доспехи

Общее описание

Внимание!
Для сравнения: английские лучники, надевая трофейные доспехи, снятые с латника, выбрасывали не только наплечники, но и нагрудник, надевая лишь напузник, чтобы сохранить максимальную свободу движений в плечевом поясе. Собственно, ламеллярные наплечники сходной конструкции были известны не только в Японии, но и вообще активно использовались по всему Востоку, начиная с соседних Кореи и Китая и кончая Ближним Востоком. Просто за пределами Японии их шнуровали менее жёстко, так что они более-менее облегали руку от плеча до локтя и не сползали за спину, не говоря уже о том, что их размер делался достаточным, чтобы хорошо прикрыть руку (и они не свисали намного ниже локтя, как некоторые из японских наплечников).

NB
Особенность ламеллярных и ламинарных доспехов в том, что они не слишком хорошо облегают тело, и потому при активных движениях рук и ног пластины постоянно съезжают, оставляя руки-ноги без защиты. Так что, рубанув по конечности, можно попасть по пластинам, которые этот удар сдержат лучше кольчуги, но с той же вероятностью можно отхватить руку или ногу. Пришнуровывание рукавов и штанин уменьшает съезжание, но сковывает свободу движений. Кольчуга, в свою очередь, хоть и почти не защищает от прямых попаданий, но зато не имеет щелей и хорошо облегает конечности, не оставляя их открытыми при активных движениях.

Самый традиционный классический доспех был ламелляром, то есть состоял из связанных шёлковым шнуром пластин. Между прочим, во время гражданской войны Гэмпэй высоко ценились доспехи «Made in China» — во всяком случае, родовитые самураи в «Повести о Доме Тайра» часто хвастаются китайскими доспехами. Характерный облик японского доспеха связан с тем, что шнуровка пластин делалась настолько обильной, что за ней почти не было видно самих пластин. И китайские доспехи после такого тюнинга обретали совершенно некитайский внешний вид. А ещё, для борьбы с коррозией в условиях влажного японского климата, металлические пластины доспехов обклеивали кожей и покрывали лаком, в результате чего доспехи даже с редкой шнуровкой имели совсем не металлический вид (не считая специально выкрашенных в цвет «ржавчины»). Чисто кожаным был как раз не дешёвый, а очень дорогой доспех из кожи с колен сотен буйволов — считалось, что кожа с колен прочнее обычного бутерброда из кожи и металла.

Локальная специфика

Другая характерная черта японского доспеха — большие наплечники о-содэ, особо огромные у важных персон и часто отсутствующие у людей незначительных. Такие наплечники при активных движениях руками сползают назад за спину, открывая руки, — то есть в рукопашной они просто бесполезны. Столь странная особенность наплечников связана с тем, что изначально они предназначались для конных лучников, и потому специально крепились так, чтобы при активных движениях рук самоустраниться и не мешать стрелять из лука. Если же носитель опускал руки, берясь за поводья, то они возвращались в исходное положение. Тем не менее, носить такие наплечники считалось весьма почётным, добавляя их обладателю «бонус к пафосу». Их особенности отразились и на японской манере натягивать лук, поднимая его над головой.

Загрузить видео YouTube YouTube might collect personal data. Политика конфиденциальности ПродолжитьDismiss (link) Доспех самурая

В связи с необходимостью стрелять из лука у японского доспеха имеется и другая особенность, впрочем, присутствующая и у восточных и русских доспехов, но напрочь отсутствующая у европейских — а именно: пластины нагрудника, как правило, оставляют полностью открытыми ключицы. Что делает их уязвимыми для оружия, но зато позволяет свободно двигать руками при стрельбе из лука. Конечно, иметь подобную «Ахиллесову пяту» было глупо, поэтому поверх ключиц вешали уменьшенные копии пафосных наплечников, тоже максимально свободно — чтобы не мешали шевелить руками. А особенные показушники поверх ключиц вешали родные наплечники доспеха — с пафосным «тюнингом»!

Назначение

Популярность у самураев всякого рубящего оружия вроде катан и нагинат (японская версия глефы — клинок «как у катаны», рукоять аналогична, но ненамного короче клинка) связана с тем, что японский доспех прежде всего защищает от стрел, позволяя идти в атаку без щита, а вот от прочего оружия защита не столь обязательна. И доспех в первую очередь должен был уберечь от случайной стрелы, а в рукопашной настоящий воин должен был быть настолько умел, чтобы полагаться на мастерство фехтования, а не на свой доспех. Более того, в эпоху Хэйан (включая и войну Гэмпэй), даже у особо важных персон не имелось ни наручей, ни кольчужных рукавов, ни штанин! Что уж тут говорить о простых смертных! Хотя в последующие эпохи появились и наручи, и поножи, и даже кольчужные поддоспешники, в наиболее полном варианте представлявшие собой полный кольчужный доспех с вплетёнными пластинами, надеваемый под обычный. Бóльшая часть воинов не паковалась в доспех по полной. Многие самураи были пешими, а не конными, и не горели желанием таскать максимальный вес. Не говоря уже о том, что во время гражданской войны Сэнгоку на поле боя было полно набранных в армию крестьян, асигару (足軽, то бишь «легконогие») aka «не прикрытые доспехами», чей доспех, как правило, ограничивался казённым нагрудником без наспинника и казённой же бронешляпой. (Без нагрудника юниты были бы перебиты стрелами, так и не принеся пользы; богатые князья могли к нагруднику выдать наспинник, латную юбку и узкие наплечники.)

В связи с обилием в Японии рек возникла традиция плавать в доспехах. Обычно для этого от амуниции оставляли лишь нагрудник с наспинником и шлем, а вокруг пояса обвязывались полыми сушёными тыквами. (Наиболее демонстративным считалось плыть в вертикальном положении, гребя одними ногами и постреливая из лука.) Также самураями изучалось умение бороться в воде, в том числе и в доспехах.

Тяжёлая броня

У поздних японских доспехов часто встречалась кираса характерного вида, состоящая из скованных горизонтальных полос, являющаяся чисто японским изобретением (европейские ковались из больших листов металла, а в античности просто отливались из бронзы). Такая кираса ведёт происхождение от совсем «эконом-класса», по меркам Японии, — доспехов из связанных шёлковым шнуром горизонтальных полос брони. Для сравнения, дорогая броня до Сэнгоку делалась не просто из ламелляра, а представляла собой дорогущий набор из очень мелких пластин, перфорированных в решето, что требовало огромного ручного труда и стоило целое состояние. Причём, из-за чрезмерной перфорации и чрезмерно мелких пластин, она была не слишком-то прочной и плохо держала сильные удары, — но зато стрелы вязли в её обильной шёлковой шнуровке. То есть если её обладатель не лез в рукопашную, то он мог себя чувствовать практически неуязвимым для стрел. Но самое интересное: когда кузнецы решили сэкономить на шёлковой шнуровке и крепить полосы брони заклёпками… внезапно обнаружилось, что такая дешёвка прочнее брони щегольской, а когда заклёпки заменили ковкой, стала ещё прочнее.

Для японских доспехов также характерно частое наличие латной юбки с разрезами, состоящей из нескольких широких полос. Данная особенность связана с тем, что кони в Японии всегда стоили дорого, и если в других регионах в Средние Века тот, кто мог себе позволить хороший доспех, уж точно мог купить и коня, то в Японии всё было не так. В латной юбке рыцарского доспеха, при всей её защите, не получится присесть — для этого её надо снять. То есть этот элемент доспеха не предназначен для того, чтобы провести в нём весь день.

Если в Европе Эпохи Возрождения некоторые выпендрёжники любили щеголять в парадных доспехах в древнеримском или древнегреческом стиле (особенно такое любили «Римские Императоры» из Священной Римской Империи, на деле являвшиеся германскими королями), то в Японии для парадных целей облачались в самый настоящий старинный доспех, бережно передававшийся из поколения в поколение.

Оружие

В ранней Японии железо было дефицитом, так как страна Ямато была очень бедна его месторождениями, но довольно богата медью, сурьмой и оловом (сравните с Южной Америкой: месторождения меди вулканического происхождения при отсутствии железа). Так что роль бронзы была очень велика вплоть до XII—XIII века, из неё делали посуду, утварь, инструменты, колокола и оружие — копья, наконечники стрел, кинжалы, ножи. А изделия и оружие из стали импортировали из Китая и Кореи. Первые самураи вообще могли не иметь стального оружия за всю свою жизнь. Только потом смогли найти железные рудники и худо-бедно обеспечить стальным оружием хотя бы самураев.

Луки

Главная особенность японского лука — он неравноплечий, то есть рукоять не делит его на равные части-плечи, а нижнее при стрельбе плечо примерно вдвое короче верхнего. Такая конструкция была в древности вполне обычна для всего Дальнего Востока, от древних монголов и до нивхов, но, как правило, с не настолько большой разницей в длине плеч. В общем-то первые луки сплошь такими и были — попробуйте найти ветку с одинаковой прочностью и сопротивлением на изгиб обеих половин — и опытные мастера практическим путём определяли место рукояти индивидуально. Вдобавок охотнику стрелять из засады сидя удобно именно из такого неравноплеча. В случае японцев имело место и банальное карланство — средний японец первого тысячелетия нашей эры редко был выше 160 см, а рост 140—150 см для женщины был почти нормой. Поэтому, чтобы сохранить реальные боевые способности лука, нижнее плечо всё более укорачивали, что потом пришлось весьма кстати и для конной стрельбы. Именно благодаря этой особенности японские луки оказалось возможным делать высотой два метра и более, а самые крутые лучники так вообще умудрялись орудовать монстрами в 2,5 м высоты. Японский лук при выстреле в куда большей степени работает на кручение (причём сразу в двух плоскостях), чем на плоский изгиб (классический лук наоборот), и нуба при выстреле запросто может пришибить собственным же оружием. Плечи сгибаются при натяжении по разной траектории и при отдаче совершают не только возратно-поступательное движение назад, но и норовят выкрутить весь лук вокруг своей оси — и по морде и прочим частям тела можно получить не только тетивой, но и самим луком. По этой причине потенциальная скорострельность японского лука ниже, чем у равноплечного, но зато прицельная дальность повыше — стрелам придаётся куда больший крутящий момент, а отдельные гуру всё равно умудрялись выпускать в минуту до десяти стрел.

Лук был композитным из бамбука и японского тиса, а также костяных накладок и кожаных ремней. Обычно лук обматывали рогожей из пальмового дуба и покрывали чёрным лаком. Луки VIP-персон вдобавок обматывали китовым усом. Что интересно — тетиву и сам лук изготавливали разные мастера. Тетива также была сложным композитом разных растительных волокон, сухожилий, кусков кожи.

Овладевать луком начинали ещё с самого раннего детства, причём тренировки начинались с того, что мальчиков приучали подолгу стоять с шестом на вытянутой руке, параллельно уходу за луком и стрелами, и лишь потом самой стрельбе. Напоминаем, что высота японского лука была более двух метров, и даже надевание/замена тетивы были непростым квестом. Требовались долгие годы на обучение даже среднего лучника, изготовление даже стрел было непростым делом, поэтому в Средние века занятия стрельбой могли себе позволить очень немногие, а реально способных было ещё меньше. Первоначально в мечники шли те, кто оказывался негоден в лучники. Даже в XVI—XVIII веках владеющие кюдо пользовались всеобщим уважением, и овладение этим искусством поощряли даже, когда его военная значимость резко упала, но как мы указывали — Токугава «стволы» свободно кому попало не раздавали, а безработных самураев хоть чем-то надо было занять. Отметим, что издревле этим искусством владели также и многие монахи — как синтоистские, так и буддистские, но их луки и манера стрельбы всё-таки отличались от самурайских, и современное японское любительское кюдо наследует именно им, а не самурайским традициям.

Помимо этого свои традиции были у ниндзя, но те предпочитали маленькие (около метра высоты) или/складные луки. Нормой было убивать человека на месте либо его калечить уже по самому факту владения таким оружием.

Так как значение лука для сабжа трудно переоценить, «путь самурая» именовался «путь лука и стрелы». В отличие от европейских рыцарских армий, считавших армию «копьями» (1 копьё = 1 рыцарь + сержанты + кнехты + оруженосцы + пажи), самураи армию считали луками. Причём за оный могли посчитать как одного пешего самурая с луком, так и конного самурая со своим личным отрядом.

Холодное оружие

• Дай-сё

Дай-сё — комплект из пары сабель, всеми по привычке называемых мечами, длинной и короткой, право на ношение которых имели только самураи и кугэ. Более того, даже просто длинный меч имели право носить лишь самураи, кугэ и некоторые асигару, которым посчитали нужным выдать такой меч. Обычно при входе в помещение длинный меч оставляли у входа, а короткий брали с собой.

Изначально буси (когда самураями называли вооружённых слуг) был обязательно конным и носил пафосно украшенный длинный меч тати, подвешенный как сабля и в качестве оной использовавшийся, и короткий вспомогательный клинок без гарды, засунутый за пояс, называвшийся коси-гатана (коси-катана). Но с появлением пеших буси (когда слова буси и самурай стали синонимами) подобная пара мечей превратилась в признак элитарности. Позднее тати вообще превратился в парадный меч, а комбинацию из него и коси-гатаны на поле боя в основном носили командующие. Место же тати у конных воинов занял хан-дати («полу-тати»), смахивающий по пафосности на тати, но носившийся на поясе, как обычная катана.

Простые же пешие воины носили ути-гатану (ути-катану). С появлением пеших буси появилась традиция носить пару ути-гатан, со временем и проэволюционировавших в пару из катаны и вакидзаси, которая и считается классикой дай-сё. Но тем не менее, пара мечей не обязательно состояла из оных.

Тиисаи-гатана («маленькая катана») — пафосно украшенный короткий меч для тех, кому носить длинный меч было не положено (обычно носился состоятельными людьми, не принадлежавшими ни к самураям, ни к кугэ). Самураи таких не носили, поскольку без коня всё это смотрелось, как рыцарское седло на корове. Поэтому обычная катана выглядит строго и не пестрит украшениями.

В эпоху Сэнгоку же из-за творившегося всеобщего беспорядка качество мечей резко упало, что привело к возникновению японской традиции ценить старинные мечи гораздо выше новых.

• Прочее

• Нагината изначально была не боевым оружием, а местной разновидностью мачете вроде сибирской пальмы, коей рубили кусты и заросли бамбука. Нагинаты эпохи Нара-Хэйан-ранняя Камакура не имели мечеобразного клинка, а отличались широким и сильноизогнутым лезвием, и ими тогда вооружались боевые слуги и низкоуровневые сабураху. Ценным юнитам раздавали более лёгкие копья-яри с гранёным либо листовидным стальным наконечником, а тогдашние нагинаты были тяжёлыми, и долго ими махать было не с руки. Отдельные умельцы умудрялись-таки подрезáть ими особо ценные юниты, и со временем клинок стали делать более мечеподобным и из хорошей стали, а до этого часто просто отливали из бронзы.

Огнестрельное оружие

Тэппо (они же танэгасимы) — ранние образцы этого огнестрела являются аркебузами, а поздние иногда называют «мушкетами». Но на деле поздние Тэппо не являлись ни теми, ни другими в европейском понимании, а были облегчённым огнестрелом, смахивающим на янычарские мултуки, отличавшиеся от европейских мушкетов большей скорострельностью. Европейцы усовершенствовали аркебузу в сторону большей убойности, получив тяжеленный мушкет, валивший с одного попадания хоть кирасира, хоть рыцаря в полной броне, но против обычных солдат бывший явным перебором. Впрочем, до конца XVI века (когда мушкеты и аркебузы заменило ружьё с кремневым замкóм) в мушкетёры мог пойти далеко не каждый, потому как выстрел 50-граммовой пулей (стандартный охотничий заряд в 12-м калибре — 32 грамма дроби, спортивный — 24 грамма) с зарядом дымного пороха среднего человека опрокинет отдачей, и роты мушкетёров соседствовали с ротами аркебузиров. Японцы же и турки (да и русские, собственно) предпочли увеличить скорость перезарядки, пусть и в ущерб бронебойности, так что воин в пуленепробиваемой броне действительно мог себя чувствовать в относительной безопасности, но зато асигару с тэппо (и янычары с мултуками, а также стрельцы с пищалями) теоретически существенно превосходили в скорострельности европейских мушкетёров. Практически — при повсеместном использовании пошерёножной техники стрельбы интервалы между залпами двух шеренг зависели исключительно от вымуштрованности личного состава; чемпионство держали ветераны испанских полков до битвы при Рокруа (где они немножко кончились).

Традиции и обычаи

Традиция не сдаваться обязана своим происхождением тому, что самураю, вместо земельного надела, как у рыцарей, выдавали жалование (рисом). Если рыцарь попадал в плен, то его ещё можно было выкупить за его же счёт, ну а наш герой заплатить за себя не мог в принципе.

Впечатляющее развитие боевых искусств опять же связано с тем, что в то время как рыцарь, оставшись без оружия, не лез на рожон и был не прочь сдаться в плен, самурай вынужден был драться тем, что под рукой, а то и вовсе бросаться с голыми руками на противника с мечом или копьём. Так был хоть какой-то шанс выжить, если противник окажется недостаточно расторопен, — иначе же самурая ждала гарантированная смерть. Преобладание борьбы, а не ударов в бою без оружия вытекает из того, что противник был на поле боя в доспехе, да и вне театра битвы некоторые скрытно надевали под обычную одежду нагрудник из пластин, обклеенных лакированной кожей и связанных шёлковым шнуром, и потому не звякающих, как кольчуга.

Огромную роль в политической жизни Японии играли монастыри, ибо немало самураев вместо сэппуку цуйфуку после смерти своего господина предпочитали уйти в монастырь, получавший опытного бойца.

В эпоху Эдо среди мающихся от безделья ронинов были те, кто использовал своё право зарубить простолюдина, чаще всего безоружного, по малейшему поводу и без, получая сомнительную славу и прозвище «хитокири», убийца (人斬り — буквально: «тот, кто режет людей»). Также этим словом во время революции Мэйдзи называли себя некоторые сторонники императора (как и защитники сёгуна), совершавшие открытые политические убийства (доблестью у них считалось прилюдно подойти к оппоненту, отделить неправильно мыслящую голову от тела и уйти на глазах охреневших изумлённых такой храбростью свидетелей).

«	Другой случай описан Судзуки Сёсаном, самураем, ставшим в начале правления Токугава монахом. Среди самураев встречались те, кто гордился своей привилегией убивать непочтительных простолюдинов. Один такой «убийца» (хитокири) пришёл как-то к Сёсану и начал хвастаться своей удалью, а потом спросил, не создаёт ли это плохую карму. Сёсан ответил: — Ваши поступки не могут произвести плохую карму, ибо вы большей частью убиваете не беспричинно! Может быть, они воруют? А может, наносят оскорбление? В любом случае, вы не убиваете человека, если он не совершил преступления. Пришедший согласился с этим, и тут Сёсан захлопнул ловушку: — Однако встречаются ли среди ваших сослуживцев и других самураев те, кто ведут себя вызывающе? — Да, встречаются, — ответил он. — И что же, вы убиваете их? — спросил я. — Нет, — ответил он. И тут я воскликнул: — Ай-ай, какой перед нами трусливый человек. Если вы на самом деле хитокири, то почему вы не желаете убивать тех, кто совершает низкие поступки, тех, кто совершает поклоны перед тем же господином, что и вы? Разве не трусость по малейшему поводу убивать низко склоняющихся перед вами (то есть простолюдинов)?	»
— Высмеивание хитокири, отсюда

Одна из привилегий, доступных самураям и кугэ, — право носить особые штаны хакама, из-за широких штанин смахивающие на юбку. Причём бедняки часто ходили либо в обычных, либо вовсе без штанов. А у женщин самурайского сословия такие штаны, по примеру аристократок-кугэ, часто носили всякие важные персоны. Обычная же женщина самурайского сословия ходила без штанов (и без трусов), но по торжественным случаям натягивала эти самые шаровары, показывающие принадлежность к благородному сословию.

Также дочери и жёны князей даймё, подобно кугэ, часто носили очень длинные распущенные волосы. В то время как женщины самурайского сословия рангом пониже обычно собирали волосы в длинный хвост, длиной ниже пояса — что тоже вариант причёски кугэ, использовавшейся в тех случаях, когда нужно было, убрав волосы, сделать что-то руками. Сложные же причёски были чаще всего характерны для городских простолюдинок, а вовсе не для дворянок и аристократок. Так что, если видите рядом с самураем женщину со сложной причёской, то это не его жена, на которой он женился потому что надо, а официальная любовница, о которой его жена была в курсе и, как «ямато надэсико» (дословно «японская гвоздика» = «образцовая японка»), в соответствии с тогдашней моралью, должна была её наличие терпеть. С официальной любовницей тоже есть тонкость: она была обязана хранить ему верность… по ночам, даже если днём работала проституткой, и за соблюдением этой верности строго следил её же сутенёр, которого самурай, кстати, имел полное законное право зарубить в случае недостаточного уважения.

Титулы и ранги

• Букэ но торё — военный диктатор из дома Тайра (кстати, потомков Императора, за n поколений утративших право считаться принцами и фактически являвшихся самураями). За всю историю титул носили всего двое: Тайра-но Киёмори (1118—1181, правил с 1167) и Ода Нобунага (1534—1582, правил с 1573).
• Тай Сёгун — военный диктатор из дома Минамото (тоже потомки Императора, и тоже за n поколений утратившие право считаться принцами, и тоже самураи).
• Сиккэн — регент при сёгуне (да, были и такие).
• Токусо — почётное наименование главы клана Ходзё (эти ребята на некоторое время монополизировали регентский пост, который так и передавался по наследству; причём, Ходзё не просто самураи, а ветвь дома Тайра — то есть далёкие потомки Императора, за n поколений утративших право считаться принцами; Минамото-но Ёритомо, уничтожая Тайра, не тронул Ходзё, поскольку был женат на Ходзё-но Масако, захватившей фактическую власть после его смерти, получив прозвище «монахиня-сёгун»).
• В феодальной Японии даймё (daimyou, от dai — большой, крупный, главный и myo — имя) — это высокопоставленный самурай, владетель значительного феода, не связанный с императорской фамилией близким родством и потому не имеющий права на титул «принц». Японского средневекового даймё в приблизительном переводе также могут называть «князем».
  • В эпоху Эдо всех даймё стали делить — по признаку родства и преданности династии сёгунов Токугава — на Госанкэ, Симпан-даймё, Фудай-даймё и Тодзама-даймё.
  • в ходе революции Мэйдзи (а конкретно в 1884 году) император Муцухито учредил новую систему аристократических титулов «кадзоку», которую полностью слизал с системы, приводимой ниже. В число «аристократов нового образца» попали кугэ (вельможи, формально стоящие выше самураев и не обязанные служить в армии) и даймё (самурайские владетельные князья «на земле»), а вот сёмэ и дан (нечто чуть пониже, чем даймё) в число кадзоку не попали, а были приравнены к обычным самураям.
• В феодальной Японии существовали почётные самурайские звания «сёмэ» и «дан». Сёмэ — это прямой вассал одного из даймё; он сам почти как даймё, но «труба пониже и дым пожиже» (родство похуже и феод поменьше). Дан — это такой особенный земельный самурай, который стоит по своему родству/свойствý/заслугам чуть выше обычного ленного «носителя двух мечей» (владеющего обычно лишь домиком да двориком), но при этом его надел всё равно столь мал, что на «даймё» (видного князя) и даже на «сёмэ» (малого князька или барончика) наш дан никак не тянет. Европейцы, узнав о существовании японских данов, стали называть их «баронами». Самураям понравилось, и их не волновало, что тут скорее подошёл бы термин «баронет», специально и введённый для подобных случаев — барон исторически это как раз относительно крупный землевладелец. Когда была в 1884 году была введена новая аристократическая система «кадзоку», часть наименее значительных даймё получила официальный баронский титул, именуемый «дансяку» и образованный как раз от слова «дан». Ирония в том, что большинство прежних сёмэ и данов в число кадзоку как раз не попали и должны были довольствоваться обычным рыцарским (самурайским) званием, без титулов, что стало именоваться сидзоку.
• Хатамото (буквально: «знаменосец») — особо доверенный высокозначимый самурай, подчиняющийся лично сёгуну, регенту или канцлеру, и только ему. В отличие от гокэнина, мог входить к сёгуну без доклада — и мог носить оружие в присутствии сёгуна. Были либо совсем уж опустившимися аристократами, например, младшими детьми младших детей, коим выдали ствол и тачку оружие и доспех и погнали на большую дорогу и обещали не бить, если он где назовётся их фамилией; либо прям особо выслужившимися рядовыми самураями, коим разрешали этим знаменем обзавестись — теперь он получал право набирать небольшой отряд вассальных самураев. В особых случаях ему даже могли нарéзать латифундию с парой деревенек. То есть классический рыцарь-баннерет либо барон, как есть. Собственно, поэтому Даймё и мог с ними общаться более-менее на равных — мелкий, но феодал, а не просто быдло с оружием.
• Гокэнин — низкозначимый самурай, подчиняющийся лично сёгуну, регенту или канцлеру. Мог иметь такой же (или чуть меньший) доход, какой имел хатамото, но не имел таких привилегий, как хатамото. Низко кланялся сёгуну или регенту; не мог считаться его «другом». До окончательного формального низложения сёгунов династии Асикага (от которых во время гражданской войны Сэнгоку ничего уже не зависело), в конце XVI века, гокэнин оставались формально главнее, чем хатамото. А фактически стали маловажными ещё с начала Сэнгоку — середины XV века, когда сёгуны Асикага утратили фактическое влияние на творящееся в стране.
• Кэнин — просто обычный самурай, служащий клану за рисовый паёк.
• Примерный японский аналог вальвассора — дзи-самурай: низшая категория «японского рыцаря», который пользовался всеми основными правами самурая, но при этом ему было не зазорно лично заниматься крестьянским трудом. Поэтому самураи, стоявшие выше него (те, которые без приставки «дзи»), обычно старались выказывать дзи-самураю лишь минимальное уважение.

Бусидо

«	Во время пения сутр в Каваками один воин стал свидетелем того, как пьяный слуга затеял ссору с лодочником. Как только лодка достигла противоположного берега, слуга выхватил свой меч, но лодочник ударил его по голове бамбуковым шестом. Затем подбежал ещё один лодочник. Он нёс весло, намереваясь расправиться со слугой. Как раз в тот момент мимо проходил господин, но он как будто не замечал, что происходит. Второй слуга извинился перед лодочником. Он успокоил первого слугу и увёл его домой. Я слышал, что напившегося слугу в тот же день лишили права носить меч. Первой ошибкой (второго слуги) было то, что он не приструнил сразу первого и не следил за порядком в лодке. Но даже если слуга вёл себя неразумно, раз его ударили по голове, извиняться было нельзя. Второму слуге нужно было изобразить, что он хочет принести извинения, а потом незаметно приблизиться и зарубить лодочника. Поистине, он человек, который ни на что не способен.	»
— Понятия о Чести, согласно «Хагакурэ»

Бусидо, 武士道, Путь воина — кодекс чести, предписывающий поведение идеального самурая. Поясняет, как вести себя в разных ситуациях — в значительной мере всё сводится к указаниям, кого и когда можно и нужно убить, при каких обстоятельствах надо потрошить уже себя, ну и как вообще прожить жизнь, чтобы тебя считали настоящим воином. Кодекс был неписаным, но время от времени разные графоманы пытались перенести его на бумагу.

Некоторые фанаты всего японского считают, что наиболее толково описан он был в книжке «Хага́курэ» (葉隱, «сокрытое в листве»), за авторством Ямамото Цунэтомо, и в общем-то это действительно так… но с одним важным уточнением. Ямамото жил на рубеже XVIII века, в самый расцвет эпохи Токугава, и был управляющим поместья даймё Сага, так что если он когда-либо и держал меч в руках, то во всяком случае войны не видел никогда в жизни — к моменту написания им книги (состоящей в основном из цитат старых лордов Сага, Набэсима Мацусигэ и Наосигэ, которые ещё помнили весёлые деньки), в Японии уже сто лет царил мир. Поэтому описывал Цунэтомо не реальное положение вещей, а скорее некий идеализированный кодекс самурая, как он его себе представлял.

Более того, после смерти Ямамото его книгу банально забыли — кому нужна писанина старого монаха, сокрушающегося об упадке морали? Их таких полно в любом монастыре. Но в период Мэйдзи, когда японцы упорно искали национальную идею, эту книжку нашли и начали пропагандировать во все поля. Сами же японцы про бусидо до Мэйдзи и не слыхивали — точнее, понимали под ним нечто совершенно иное, нежели фантазии Ямамото. Если посмотреть на историю побед, в том числе и победу Токугавы, то станет понятно, что самураи были преданными лишь на бумаге: наверное, ни один период войн в истории человечества не изобилует таким количеством предательств, отце-, сыно- и братоубийств. (Подробнее можно почитать здесь.)

Сэппуку

«	Труднее всего харакири даётся борцам сумо.	»
— www.andrenalin.ru

«	Правильно поступает тот, кто относится к миру, словно к сновидению. Когда тебе снится кошмар, ты просыпаешься и говоришь себе, что это был всего лишь сон. Говорят, что наш мир ничем не отличается от такого сна.	»
— «Хагакурэ»

Считалось, что соблюдение бусидо и служение господину есть миссия самурая на планете. Невыполнение правил и приказов господина расценивалось как потеря смысла жизни, из которой следовало уйти. Каждый самурай был специально обучен не только убивать других, но и самоликвидироваться. Называлось это «сэппуку» (切腹, «резать живот»), «онное», китайско-японское прочтение, хотя среди гайдзинов более известно по собственно японскому «кунному» прочтению — «харакири» (腹切り, «живот резать») — но это две большие разницы: «харакири» означает тупо вспороть брюхо, тогда как «сэппуку» — это именно сделанный по всем правилам ритуальный акт суицида. А поскольку термин «хара» обозначал также область внизу живота, это породило анекдот о том, что «харакири — это очень плохо сделанное сэппуку».

Итак, сэппуку — способ почётного самоубийства путём протыкания и взрезания живота колюще-режущим предметом, применявшийся исключительно привилегированным сословием в качестве крайнего способа избежать позора (например, за то, что случайно задел другого самурая плечом), почётной казни, знака протеста, или чтобы последовать за проигравшим господином и не стать ронином. Простолюдинам такое не дозволялось.

Сам ритуал имеет глубокий мистический и философский смысл и должен продемонстрировать силу духа разрезающего себе брюхо самурая. Жизнь самураями не особо ценилась, кредо их было «лучше умереть за императора, чем жить для себя!», так что ничего особо страшного в ритуале они не видели (ну или старались так себе внушить).

Перед ритуалом надлежало вымыться и надеть чистую белую одежду. В полевых условиях, когда сэппуку проводилось спешно, чтобы не попасть в плен, обязательным считалось хотя бы намылить шею, чтобы не помирать в грязи, как свинья. Затем самурай в специально отведённом месте становился на колени и специальным клинком кусунгобу специальным образом вспарывал себе живот. Окружающие ждали, когда вывалятся кишки или же герой начнёт падать. И в этот момент специальный помощник кайсяку, обычно — близкий друг или тот, кому смертник доверял, — должен был одним ударом срубить голову, да так, чтобы она осталась болтаться на лоскутке кожи, а не укатилась. Традиционными японскими мечами традиционно отвратительного качества это было трудновато сделать за один раз, а потому в случае чего во всём винили меч. Поскольку сделать всё правильно было трудно, а неудачей можно было знатно опозориться, исполнять эту церемониальную обязанность никто не жаждал. Впрочем, если самурай был особо крут или считал, что не заслужил, то он мог отказаться от помощи — и потом долго и мучительно умирать.

Весьма почётным считалось вспороть живот не стальным клинком, а собственноручно сделанным из бамбука. Но наиболее пафосным в теории (и практически нереальным на практике) считалось в процессе вспарывания живота успеть записать своей кровью, да ещё каллиграфическим почерком, посмертные стихи.

Стоит отметить, что женщинам позволялось, вместо вспарывания живота по правилам, выполнить более лёгкое в реализации дзигай (自害) — перерезав себе шею. Женщинам перед действом полагалось, также помывшись и надев чистую одежду, перевязать себе колени, чтобы не оказаться после смерти с неприлично раздвинутыми ногами.

Мифы и заблуждения

• «Рыцарь vs самурай»: одни заявляют, что самурай с одного удара разрубит катаной рыцарские латы, другие возражают, что удар самурая рыцарю — что слону дробина. На самом деле ни то, ни другое не верно: рыцарские латы вполне себе держат рубящий удар полуторного меча, разновидностью коего катана и является, но и у самураев, помимо катан, имелось различное бронебойное оружие. К примеру, острый пробойник на длинной рукояти — специально для удара с двух рук. При хорошем ударе оно прошивало броню, включая импортные испанские кирасы, снискавшие большую популярность у VIPов с появлением аркебуз. Сами японцы также умели ковать кирасы, но отнюдь не всегда пуленепробиваемые…
• Ещё встречается мнение, что в бою со шпагой против катаны обладатель шпаги очень легко проткнёт самурая с катаной, пока тот будет замахиваться для удара с двух рук. На самом деле, если носитель катаны не дурак, то бой будет смахивать на бой с саблей против шпаги, с поправкой на двуручный хват катаны — не сказать, что легко, но при хорошем умении вполне возможно и отбить укол шпагой, и атаковать самому.
• Самураев часто мешают с ниндзя. И если самураи нередко хотя бы частично владели дисциплиной ниндзюцу, а ронины могли податься даже в ниндзя, то приписывать кодекс чести ниндзя не стоит.
• Фанатам всего японского посвящается:
  • Каратэ не имеет отношения к самураям (не больше, чем чукчи к Илье Муромцу: вроде бы, и то и другое — Россия, но…).
  • Известная история появления каратэ, «каратисты vs самураи», на деле — полнейшая клюква. После завоевания Окинавы сёгуном Токугавой Иэясу… Окинаве формально вернули независимость. Причиной была невозможность напрямую торговать с Китаем. А поскольку ну очень хотелось, Окинаве «вернули независимость», и местное королевство Рюкю имело свои посольства и в Китае, и в Японии. Что касается самураев, то, как и всем японцам, им было запрещено посещать Окинаву. Так что никаких оккупационных войск с самураями, против которых партизанили каратисты, — не было! Войска для приведения в покорность Окинавы, в общем-то, постоянно присутствовали, но не в самой стране, а на соседнем острове, ранее ей принадлежавшем.
  • Нунчаки и сай тоже не относятся к сабжу, а вот серп («кама», выглядящий, как маленькая коса, а не как привычный нам серп) порой использовался в качестве японского варианта клевца: с хорошего размаха японский серп, как и европейский клевец, способен пробить пластинчатый доспех. Правда, в отличие от каратистов, обычно использующих две стандартных камы, самураи любили наигаму (наи-каму) — каму с рукоятью выше человеческого роста, длинная рукоять которой позволяла, размахнувшись, нанести сильнейший пробивной удар, а также стащить всадника с коня, как багром. Хотя любимая каратистами кусаригама (кусари-кама) — кама на длинной цепи с грузилом — тоже была самураями уважаема. К тому же нубы иногда принимают за сай женские заколки для волос кансаси и самурайский дзиттэ (или дзюттэ), использовавшийся полицией Эдо и как мечелом, и как демократизатор, только не резиновый а стальной.
  • При всём при том на Окинаве действительно были люди, называвшиеся самураями, которые реально занимались каратэ (точнее, окинава-тэ) и всегда ходили босиком. Просто так японцы называли местных аристократов 士族, признавая их равными по статусу самураям. Хотя при формальном равенстве им не только не разрешалось носить пару мечей, но и вообще запрещено было иметь какое-либо оружие.
  • Некоторые необразованные ролевики, одевшись в пафосный самурайский доспех, желают биться в стиле «щит и меч» и мастерят различные как бы щиты с сакурой и прочей японской символикой. Ну так вот, в эпоху самураев щитов у японцев не было! Ни у самураев, ни у асигару, ни у монахов, ни у ниндзя, ни у разбойников, ни у якудза — вообще ни у кого! Встречались осадные, большие стационарные, устанавливавшиеся на распорки при штурме крепости и прикрывавшие сразу несколько человек — а вот индивидуальных щитов не было. Японский доспех защищал в первую очередь от стрел и позволял идти в бой без щита. Что, впрочем, не такой абсурд, как может показаться: европейские шайсе-латы шестнадцатого века тоже позволяли пехотинцу идти в бой без щита, держа пику/алебарду/двуручник двумя руками. Не говоря уже о нормальном доспехе.
  • Справедливости ради нужно заметить, что когда-то щиты у японцев были — но задолго до появления самурайского сословия, в такие древние времена (до пятого века), что, собственно, в эпоху самураев об их существовании уже практически никто не помнил.
  • Щиты имелись на родине каратэ Окинаве — но это уже совсем не те самураи, и не совсем японцы, а вплоть до XIX века — вполне себе отдельная нация.
  • Красивая круглая штучка в японском музее — не щит, а шляпа для асигару.
• «Лучше умереть за императора, чем жить для себя!» — меметичный принцип жизни японцев вплоть до конца Второй Мировой, начиная с возвращения власти Императору. Но вот поверье, что так было всегда и относилось ко всем самураям — клюква, настойчиво продвигавшаяся Имперской Пропагандой. Более того, этот принцип воплотился в жизнь уже после отмены самурайского сословия. Самурай же должен был быть верен своему господину, который и решал, кому быть верным: императору, или сёгуну, — или положить на них обоих. Что, если вдуматься, не должно вызывать особого удивления, ибо жалование самураям платилось отнюдь не за счёт Императора, а «кто платит, тот и заказывает музыку».
• «Любой японский воин — это самурай по духу!» Если откровенно — индейская изба фигвам всё это. Ибо:
  • Кодексы поведения самураев отродясь не распространялись на ополченцев или насильно мобилизованных в армию крестьян, которым выдали копья и показали, в какую сторону ими тыкать.
  • Даже в те годы, когда Япония была предельно милитаризованной державой, соперничество служб никто не отменял — и до 1945 года простолюдины с техническим образованием из флота считали самураев из армии тупыми и злобными дикарями, только и способными, что бежать с катаной наголо на вражеский огонь — но не понимающими выгоду для Японии и готовыми заставить страну влезть в абсолютно не нужную ей войну. И хотя и в руководстве флота хватало самураев (тот же Ямамото Исороку, адмирал Объединённого Флота, был из старинного самурайского рода… хотя и был резко против войны с США, потому что ни на секунду не верил, что армия императора сможет домаршировать до Белого Дома и принять там капитуляцию американцев) — но абсолютное большинство самураев предпочитало служить в сухопутных войсках, не связываясь с флотом.
• «Пользоваться огнестрельным оружием — позор для самурая» — на самом деле есть множество упоминаний про самураев, использующих ружья и пистолеты очень сильно до Реставрации Мэйдзи и XX-го века, даже есть изображения. Некоторое время самураи применяли тактику европейских рейтаров. Огнестрельное оружие действительно одно время находилось под запретом, но только для исключения возможности восстаний, и далеко не все самураи этому обрадовались. Сам миф был создан кинематографом, в частности, фильмами Куросавы.

Знаменитые самураи

«	Однажды слуга Такэда Сингэна затеял ссору с посторонним человеком, свалил его на землю и бил его ногами, пока не подоспели друзья и не разняли их. Старейшины посоветовались и решили: — Человек, который бил другого ногами, должен быть наказан. Услышав это, Сингэн молвил: — Поединок не может оставаться незаконченным: от того, кто забывает Путь Самурая и не пускает в ход свой меч, отворачиваются все божества и будды. В назидание другим, оба человека должны быть казнены. Люди, разнимавшие дерущихся, были сосланы.	»
— «Хагакурэ»

• Минамото но Ёритомо — первый сёгун, злобный карлик, создавший классическую систему самурайской власти, с сёгуном во главе и царствующим, но не правящим священным Императором. Сам в битвах не участвовал — за него воевал единокровный брат Минамото но Ёсицунэ, которого он после войны «сердечно поблагодарил», велев казнить из зависти к славе безродного бастарда, несмотря на то что последний был ему полностью верен. Так же собирался поступить с двумя другими братьями, Киёмори и Нориёри, но проявил редкостное великодушие, заменив смертную казнь на изгнание. Что касается врагов, то он уничтожил всех членов ранее находившегося у власти клана Тайра, так отблагодарив их за то, что ранее они пощадили маленького мальчика из клана Минамото, отправив его в ссылку. Правда, он вернул должок, отменив казнь последнего маленького мальчика из Тайра, но когда выросший и постриженный в монахи Тайра но Ронгаку посетил могилу своего отца Тайра но Киёмори, был незамедлительно отдан приказ о его казни. Невзирая на подобные деяния, считается в общем-то образцовым сёгуном, ибо самураи при нём жили очень хорошо.
• Ода «Демон-повелитель Шестого Неба» Нобунага — первый из трёх «объединителей» Японии, благодаря ставке на массовую армию и огнестрелу. Противоречивая личность: ещё в детстве водился чуть ли не с крестьянами (за что, видимо, и получил первую кличку 尾張の大うつけ, большой дурак из [клана] Овари), вёл себя как чудак и впоследствии чихать хотел на родословные подчинённых ему профессионалов, а заодно и на сёгуна, императора и буддийских монахов вместе взятых, — зато не гнушался активно сотрудничать с иезуитами и прочей католической нечистью, что, собственно, и обеспечило ему большие скидки на огнестрел от «бледных дьяволов» и армию преданных фанатиков. Начинать объединение пришлось с родной провинции Овари, которую его род давно не контролировал полностью. Напуганные им смутьяны делали ставку на его младшего брата, и Ода Нобуюка постоянно мутил за его спиной заговоры и смуты; в первый раз их мать таки вымолила ему прощение, но во второй раз терпении Нобунаги лопнуло… Характерно, что Нобуюку предал собственный же советник. После наведения порядка и прекращения смут у Нобунаги, из-за военных потерь и особенно массового бегства многих феодалов и самураев, осталось не более 3-4 тысяч войск. Многолетний враг рода Ода глава рода Имагава — Ёсимото счёл это удобным моментом для завоевания провинции Овари. Которое закончил в виде головы на пике гвардейцев Оды. Считается, что в этом ему очень «помог» старый кореш Оды — Мацудайра Мотоясу, против своей воли вынужденный участвовать в этом походе Имагавы. Нобунага получил своё взрослое имя 第六天魔王, Дайроку Тэмма-о: сообразно «нраву лютому и свирепому», за что — а также за демонстративное пренебрежение к многовековым обычаям — и поплатился, будучи предательски атакованным собственным генералом Акэти Мицухидэ. К чести Нобунаги, когда он был уже плотно окружён, «бунтарь» вспомнил про традиции и умер как настоящий самурай посредством сэппуку. Главзлодей в большинстве игр, фильмов и аниме, посвящённых периоду Сэнгоку, где Нобунага неизменно выступает в «готичном» чёрном доспехе и повелевает демонами. В общем, «дурак из Овари» до сих пор является в японской культуре одним из самых популярных персонажей.
• Тоётоми «Обезьяна» Хидэёси — совершил путь от простого крестьянина, получившего в руки аркебузу, до военного диктатора всей Японии. Служил под началом Оды как один из блестящих генералов и стал его преемником. Верный вассал склонил сына Нобунаги к суициду, но позже это ему аукнулось. Успешно объединив Японию и вроде как обеспечив своему роду прекрасное наследие, решил приняться за Корею и Китай. С регулярной корейской армией он расправился буквально за пару месяцев, но всё испортили геноцид и неуёмное грабительство японской армии — на борьбу с ними поднялся уже весь народ Кореи. Китай очень долго раскачивался из-за своих национальных «традиций», неуёмного лихоимства и неэффективного госаппарата, но сначала взял на себя снабжение корейской армии, а потом послал и свою. Японцы никак не могли ни наладить нормального снабжения своей армии, ни даже начать вывоз трофеев из Кореи. Авторитет Тоётоми после этой войны очень жестоко пострадал, вдобавок в войне погибло много лично ему верных военачальников, так как подозрительных отправлять на завоевание он побоялся. Всех крестьян, служивших в армии, Тоетоми сделал самураями, но запретил новый набор крестьян в армию; более того, провёл знаменитую «охоту за мечами», разоружив всех крестьян.
• Токугава «Енот» Иэясу — макиавеллевский лис, за что был прозван Енот (точнее, енотовидная собака тануки). Своим собственным умом, а также хитростью и интригами, сумел окончательно объединить Японию — под властью своей семьи, чего не смогли ни Ода, ни Тоётоми. Огромную часть жизни вынужден был угождать и служить другим людям. Первые двадцать лет жизни служил упомянутому роду Имагава, которые де-факто аннексировали его провинцию Микава, сделали заложником и пытались вылепить из него верного и покорного вассала. При первом же удобном случае предал их и стал младшим союзником Оды Нобунаги, с которым разделил бывшие владения Имагава и пограбил всех соседей. Проиграл Тоётоми Хидэёси войну за наследие Оды, но тот, побоявшись убивать его по беспределу, пытался интригами сподвигнуть на мятеж или неверный шаг, и можно сказать, что 20 лет он жил с петлёй на шее, выкручиваясь, интригуя и тихо копя силы и средства. Поначалу, в отличие от предшественника, делал ставку на протестантов — голландцев и англичан, но потом запретил христианство, удачно провёл массовые репрессии оных и огородил страну «железным занавесом». Ценил тех ниндзя, с чьей помощью не раз выбирался из весьма тесных капканов, и успешно ликвидировал тех, до кого не мог дотянуться собственными загребущими лапами. Организовал перевод Библии для самураев в кратком изложении «Букэ сё хатто».
• Миямото Мусаси — ронин, мастер боевых искусств, не проигравший ни одного поединка, оставивший после себя, помимо впечатляющего личного кладбища своих невезучих соперников, военно-философский трактат «Книга пяти колец» — фактически кодекс правил поведения в мирной жизни и ведения войны, в отличие от неписаного Бусидо очень даже осязаемый. Впрочем, есть мнение, что этот персонаж есть собирательный образ больше чем десятка самураев, поскольку Миямото — очень распространённая японская фамилия, типа нашего «Иванова», а Мусаси — название густонаселённой провинции. Тем более, что про него мало кто знал (кроме фехтовальщиков) до того, как беллетрист Есикава написал газетный роман-фельетон «Десять меченосцев», полный битв, заговоров, предательств и «ограблений корованов», обильно выдумывая недостающие факты из биографии. То, как он выигрывал бои и подшучивал над оппонентами, примечательно само по себе — интересующиеся могут почитать детали в Википедии. По некоторым данным, был метра под два ростом, что объясняет, как он ухитрялся побеждать великих воинов обструганным веслом против отточенной катаны (бамбуковое весло, при всех недостатках, в разы легче длинной железной катаны, да и из ножен его вынимать не надо, а двинуть по затылку может очень хорошо). Мусаси был не только мастером меча, но и художником (даже написал автопортрет), стратегом, поэтом, изготовлял сёдла и цубы.
• Сасаки Кодзиро — легендарный самурай, создавший особый стиль фехтования и разработвший технику быстрого доставания меча из ножен. И пользовался он не катаной, а более длинным мечом нодати «Сушильный Шест», кстати, сохранившимся до наших дней. Кодзиро славился как отменный мастер меча и, стремясь найти себе соперника по силам, рискнул вызвать на дуэль Миямото Мусаси. Который победил его, убив… ударом куска весла по голове. Кодзиро, что характерно, даже не успел достать свой меч… Про эту битву снят целый фильм «Самурай 3: Поединок на острове».
• Минамото но Ёсицунэ — каноничный пример самурая, герой войны Гэмпэй. После победы в войне был убит по приказу своего родного брата — сёгуна Минамото но Ёритомо, для которого он всю жизнь таскал каштаны из огня.
• Тайра-но Киёмори — военный диктатор, именно при нём к власти вместо аристократов-кугэ пришли самураи. Харизматичный лидер, это так, но чрезвычайный самодур. Легенда гласит, что предсмертная лихорадка Киёмори своим всепожирающим пламенем сжигала дотла любого неосторожно приблизившегося, и тушка была на несколько часов оставлена верными подданными остывать, прежде чем совершить с ней необходимые обряды.
• Минамото-но Ёсинака aka «Кисо» — военачальник периода Хэйан. Явил свой тактический гений, разгромив в 1182 году сорокатысячную армию противника живой силой в три тысячи юнитов, но затем в политике потерял всё. В конце концов ему пришлось бежать, но враги сумели нагнать экс-полководца, в отличие от его подруги, амазонки Томоэ но Годзэн. Подробности тут.

«	Проезжая мимо палат в Годзё, он заехал попрощаться со своей женой, принадлежавшей роду Фудзивара, но так как он долго не выходил из покоев, то два самурая в укор и назидание ему совершили самоубийство перед занавеской у входа.	»
— enoth.narod.ru/Japan/Mendrin03.htm

• Хангаку Годзэн — «Леди Хангаку», тактик не столь эпичный, но всё же выдающийся, вскоре после деяний предыдущего персонажа державшая во главе такой же армии, с нагинатой в белых рученьках, оборону форта против десятитысячного войска. После ранения стрелой и попадания в плен не только осталась в живых, но и вышла замуж. Happy end.
• Ходзё Масако — амазонка, жена сёгуна Минамото но Ёритомо, а затем диктатор по прозвищу «монахиня-сёгун»; фактически стала первым диктатором из дома Ходзё (формально самым главным считался император, но сёгун был главнее, и именно от его имени правили регенты Ходзё). Есть мнение, что именно в её правление, после того как она в качестве вдовы приняла монашеский постриг, слово Ама (монашка) в японском языке стало ругательством сродни словам «стерва» и «сука».
• Кусуноки «Князь Дайнан» Масасигэ — образчик верного пса режима вассала Императора, а также военных талантов; погиб геройской смертью.

«	Масасигэ буквально ворвался в историю Японии. Легенда рассказывает, что император Годайго укрылся от преследования врагов на горе Касаги, однако положение его было чрезвычайно сложным. Однажды ему приснилось огромное дерево, под которым стоял императорский трон. Поначалу никто не мог растолковать значение этого сновидения, но когда через некоторое время на горе появился некий Кусуноки, заявивший, что желает поддержать императора в его борьбе за реставрацию императорской власти, это было сочтено божественным знамением, указывающим на источник помощи в борьбе со всесильными Ходзё (иероглиф «кусуноки» составлен из двух иероглифов — «дерево» и «юг» — и обозначает «камфорное дерево»).	»
— Отсюда

• Асикага Такаудзи — активный участник реставрации Кэнму, попытки вернуть власть Императору (Южный Императорский Двор), свергнув регента из дома Ходзё, имевшего марионеточного сёгуна и альтернативного марионеточного императора — Северный Императорский Двор. На словах выступал за возвращение всей полноты власти императору, но на деле после свержения прежнего сёгуна вместе с его регентом сам стал новым cёгуном и основал свою династию, а гражданская война между Северным и Южным Императорскими Дворами продолжалась ещё шесть десятков лет.
• Ходзё Соун — самозванец, не принадлежавший к дому Ходзё, но затем женившийся на родовитой женщине из дома Ходзё и так пришедший к успеху и присвоивший себе законным путём эту знатную фамилию. Что показательно, любил поучать, что «верность господину превыше всего», но сам неоднократно убивал тех, кого вполне мог называть «мой господин».
• Такэда «Тигр Каи» Сингэн — самый пафосный сабж: мало того, что вёл себя, как каноничный самурай, так ещё и обладал армией из одних пафосных убер-юнитов — предметом зависти. Про его смерть снят эпичный фильм «Тень воина». Враги настолько его боялись и уважали, что долго не могли поверить в его смерть.
• Мотидзуки Тиёмэ — глава клана ниндзя, имела репутацию очень доброй женщины, берущей на воспитание девочек-сирот, получавших воспитание в качестве синтоистских жриц — мико. Спонсором сего «богоугодного приюта для сирот» был Такэда Сингэн.
• Уэсуги «Бог Войны» Кэнсин — был рождён как Нагао Кагэтора пятым сыном в семье выслужившегося самурая и как лишний наследник был отправлен в монахи, но в огне войны «всех против всех» три его брата погибли в междоусобицах, а он был де-факто похищен из монастыря их советниками, рассчитывающими использовать его как марионетку. В итоге стал единоличным главой клана и завоевал прибрежную провинцию Этиго на северо-западе. Из-за своего худородства не смог выбить у сёгуна даже номинальную должность её губернатора, как это обычно бывало в ту эпоху. Поэтому заставил одного из последних представителей рода Уэсуги — своих номинальных сюзеренов и якобы потомков Татибана — формально его усыновить, чтобы качнуть статус. Но тем не менее вскоре принял постриг и всю оставшуюся жизнь сохранял монашеский статус. Заслужил своё прозвище тем, что удивлял современников, умудряясь побеждать, имея хоть и многочисленную, но крайне низкую по качеству армию, состоящую в основном из всякого сброда, при минимуме самураев. Таким образом, он являлся главным специалистом по зерг-рашу. (Несмотря на военные успехи, помер позорной для самурая смертью. При посещении туалета был сражён апоплексическим ударом. Суеверные же вассалы, не найдя на теле явных ран, поспешили записать его смерть на счёт зловещих и полумифических ниндзя.) Но особо этому удивляться не стоит — Кэнсин был прославлен также и любовью к спиртному.
• Акэти Мицухидэ — предательски убил своего господина Оду Нобунагу, а затем основал собственную династию сёгунов. Но за его головой была устроена гонка Токугавой и Хидэёси, и он потерпел поражение, войдя в историю как «13-дневный сёгун» — японская версия «халифа на час».
• Ясукэ — самый настоящий афро-самурай, родом из Мозамбика, попавший в Японию вместе с португальцами. Стал самураем у Оды Нобунаги, впечатлённого его ростом и физической силой.
• Токугава «Собачий Сёгун» Цунаёси — весьма странный сёгун, прославился своей привязанностью к собакенам: мало того, что всякому питомцу его псарен и приютов полагалось трёхразовое питание в размере, в полтора раза превышавшем рацион среднего рисороба, их ещё и надо было называть не иначе как О Ину Сама, «госпожа Собака», а за грубое слово в адрес животинки надлежало побить наглого виллана палками. Более того, если они кусали или даже загрызали людей насмерть, запрещалось делать что-либо с хищниками без разрешения властей, а когда население одной из деревень ослушалось сего указа, крестьян… ну, в общем, их не стало. Или про рыбу: казнил крестьянина, ловившего рыбу не сетью, а на лесу: мол, так она дольше мучилась. А как-то отправил на каторгу двух самураев низкого ранга, поймавших и съевших голубя. Недовольные им даймё тоже не отставали: один — Мицукуни — организовал на бродячих собак масштабную охоту, за несколько дней отловив и убив около четырёхсот зверюшек. Двадцать из них отправили в дар сёгуну, приложив соответствующее письмо (навроде письма запорожцев турецкому султану). Сам даймё из-за тонкой шутки не пострадал, ибо княжество его считалось одним из сильнейших в стране, но простым исполнителям повезло меньше.
• Бандзуйин Тёбэй — позор для самурая: бросил службу за рис у феодала, чтобы стать якудзой — и в итоге распространить своё влияние на весь столичный Эдо. А оставаясь формально «самураем», нашёл общий язык с властями, положив начало японской традиции, когда якудза договариваются с… полицией о поддержании порядка. Также вбил своим бандитам в головы мечом кодекс чести, частично слизанный с самурайского.
• Синсэнгуми — целая бригада вояк, состоявшая на службе у Сёгуната в период Бакумацу. У противников из числа националистов получили прозвище Мибуро (壬生狼, «Волки Мибу») по названию пригорода Киото, в котором размещалась их штаб-квартира. Наиболее известны командир Кондо Исами и его заместители Хидзиката Тосидзо и Сайто «Эта сволочь» Хадзимэ. Эпичны тем, что до сих пор считаются последними самураями, даром что более половины из них происходили из бывших крестьян да торгашей. Сам отряд прошёл эволюцию от фактически банды грабителей и рэкетиров (при первом командире Серидзаве Камо, когда кличка «Волки Мибу» и возникла — тогда бывало всякое вплоть до пушечного огня по лавке строптивого торговца) — до одного из самых боеспособных, дисциплинированных, хотя и крайне жестоких подразделений на стороне Сёгуната (когда Кондо Исами расправился с Серидзавой и его сторонниками и с помощью своего друга Хидзикаты захватил власть в отряде). Герои аниме Gintama, кучи фильмов и дорам (и, до кучи, российского любительского мюзикла «Волки Мибу»), объект восхищения со стороны дорамщиц и анимешниц благодаря широкой романтизации Синсэнгуми в современной Японии, вплоть до превращения их в бисёнэнов. Подробнее читать здесь (при всей невероятности эти рассказы основаны на реальных событиях).
• Накано Такэко — создатель Дзёситай (娘子隊, «женский отряд») aka Дзёсигун (娘子軍, «женская армия»), особого отряда из «прекрасных амазонок», во главе которого в 1860-е сражалась за клан Айдзу против Императора, но потерпела поражение. Мастер нагинаты и вообще самурай: получив свинцовый «подарок» в грудь, попросила сестрёнку Юко отсечь ей голову и закопать в укромном месте, дабы трофей не достался подлому вражине, что та с честью и исполнила — теперь голова хранится под сосной близ храма Хокайдзи в префектуре Фукусима. В честь отряда бравых дамочек ежегодно проводится осенний фестиваль 津まつりАйдзу Мацури с косплеем.
• Такэда Сокаку — дальний родственник вышеописанного Такэды Сингена. После отмены привилегий самураев продолжал носить меч и вообще демонстративно продолжал вести себя, как самурай, а чтобы было, на что жить, занялся обучением всех желающих 大東流合気柔術, боевому искусству «дайто-рю айки-дзюцу»; один из его учеников основал 合気道, Айки-до, другой, кореец, — 合氣道 (합기도), Хапки-до. История драки Такэды с полусотней (sic!) дорожных рабочих, в то время бывших настоящим отребьем: по одной версии он убил девятерых, остальные сбежали; по другой — ему вломили, и его спасала полиция.