Участник:Novilit/Тропы из Паргоронских баек

Вместе веселее Эта страница находится в личном пространстве участника Novilit. Участник Novilit не против того, что другие участники будут совершать правки этой страницы.

Это подстатья с тропами, которые есть в произведении, но для которых нет отдельных страниц. Можете дополнить её другими красными ссылками. Или унести текст отсюда в создаваемую статью.

• Абсолютный ксенофоб — зодчие, медузоподобные создания, совершившие аварийную посадку на Парифате. Считают себя и свою жизнь самой правильной, а всё остальное просто преображают под свои нужды. Оказавшись на планете, просто начали терраформировать её под себя, сметая все остальные расы на пути вместе с их городами и самой природой. Магия заставила их испугаться и остановиться, но более мирными или открытыми зодчие от того не стали.
• Болезнь души — маги часто страдают от болезней чакр. Эти «выходы», через которые протекает мана, не предназначены для активной работы, свойственной волшебникам. В итоге они начинают искажаться — что влияет и на магию, и на тело мага, и в конце концов может привести к смерти. Причём вылечить болезнь магией принципиально нельзя, потому что потоки магии только ускоряют её течение. Иногда помогает перебраться в менее засорённую маной землю — но для магикальных цивилизаций (а в других болезни чакр редко встечаются) это не так-то просто.
• Василиск — небольшая хищная рептилия с небольшими крылышками, активно ненавидящая всё живое. И имеющая все способы его извести. Взгляд василиска, конечно, в камень не обращает — но может остановить сердце; яд отравляет всё вокруг, а выжившего василиск с удовольствием клюнет. Из-за этого живут василиски преимущественно в пустынях — точнее, места, где живут василиски, превращаются в пустыни из-за активного хищничества. Правда, на кобринов взгляд василиска не действует, а ядовитые железы они научились удалять, чтоб держать василисков как домашних и охотничьих животных («Магия крови»). Человек тоже может выработать иммунитет, если переживёт первые разы.
• Волшебный меч — волшебного рубящего оружия описывается много:
  • личное оружие гохерримов — обычно мечи, но бывают и топоры, и палицы — продолжение носителей. Они сами по себе прочны и остры сверх меры — но помимо этого вытягивают душу из убитых и напитывают силой своего носителя. А ещё имеют если не разум, то животный инстинкт, и могут свести с ума простого смертного, если попадут к нему в руки.
  • не буквально «волшебный», но особо значимый клинок — меч Колдующего Императора, сделанный из адаманта. Этот металл получается из плоти погибшего бога и потому имеет реальность достаточную, чтоб наносить раны бессмертным. Мелькнул в «Четвёртом вторжении», где был украден из дворца при нападении демолордов на Бриароген; после был разъят на три разных клинка поменьше: тайный стилет в трости Клюзерштатена, попавший к Тьянгерии кинжал («Голоса вещей») и ещё один, о котором ничего не известно — но вроде бы он у ларитр.
  • Глаций, именной клинок Таштарагиса, созданный из хаоса вместе с ним самим. Ледяной, как сама могила, и крайне смертоносный. Опять-таки, хтоническое происхождение позволяет наносить раны бессмертным.
  • Кстати, железный коготь-клинок, встроенный Таштарагисом в руку пленённого и переделанного принца эльфов (рассказ, что характерно, «Принц эльфов»), тоже мог убивать бессмертных — так что, скорее всего, был чем-то вроде тэкко-каги из адаманта.
• В общем, он лопнул — в рассказе «Властью пёстрого фазана» ̶п̶о̶ ̶щ̶у̶ч̶ь̶е̶м̶у̶ ̶в̶е̶л̶е̶н̶ь̶ю властью пёстрого фазана лопнули воеводу, который пытался опоить протагониста отравленным взваром. И, в общем-то, правильно пытался, потому что получивший силу чудотворить деревенский дурак успел уже кучу людей по глупости перебить, да царскую дочку в себя влюбить.
  • а в конце «Десяти тысяч лет войны» Кошленнахтум, младший сын Оргротора, Фаллоса Древнейшего, проглотил оставшуюся от, собственно, развалившегося на части Древнейшего жемчужину с духом и божественным началом. И его человеческое тело разлетелось на куски, внутренних анклав сдетонировал, волна силы разметала Камстадию, Тень Древнейшего — а из остатка божественного начала, вступившего в контакт с плотью, появился Бго, безумный тёмный бог.
• Гад из глубин истории — Таштарагис. Грандида убила насильника, выварила тело, разбросала кости и истёрла в пыль череп — и тысячу лет о первородном хримтурсе не было ни слуху, ни духу. Ещё года три он, вырвавшись из Шиасса, собирал свои кости. Тысячелетие — даже для бессмертных великанов первых поколений срок не малый, так что возвращение покойника в виде скелета Грандиду застало врасплох. После её убийства Таштарагис снова скрылся, опасаясь мести со стороны ставшей богиней великанши. А потом потихоньку начал собирать сторонников, захватил территорию, укрепил власть — и по праву признанного правителя смог призвать на свои земли паргоронских демонов. Когда во все стороны пополз Ледник, для смертных рас Таштарагис был уже древним мифом. Если не меньше: многие из них пришли на Парифат уже после его смерти и знать не знали о том, что такой генерал Малигнитатиса — которого запечатали ещё раньше — вообще когда-то бывал.
• Гейс — бессмертные в принципе не любят нарушать своё слово. В поддержании своего «я» постоянным большую роль играет представление о себе — а если ты говоришь одно, а делаешь другое, то самопрезентация разрушается, и духовные силы тают. Поэтому демону, нарушевшему слово, это наверняка аукнется. Тьянгерия («Голоса вещей»), вот, врала — и кончилось для неё это гибелью, раной второго тела и перспективой уступить титул целеустремлённому представителю нового вида демонов («500»). Но если нужно подстаховаться, существует ещё и клятва безмолвия, не просто запрещающая кому-либо болтать языком, но буквально уничтожающая его душу при извлечении секрета — даже недобровольном. В «Долге палача» Худайшидан таким образом защищал свой заговор против остальных видов демонов — и в конце концов для того, чтоб установить его имя, потребовалось личное участие Лиу Тайн. И даже так тайну вырывали из памяти насильно, разрушая при этом душу пойманного участника заговора.
• Дальнобойные мечи — встречаются в виде артефактов. При активации с клинка срывается режущая колдовская волна. Например, такой кинжал использует как оружие последней защиты куртизанка Зайка из «Хлебного голема». Заглавного голема это едва поцарапало, впрочем.
• Добродушный толстяк — император Чеболдай Второй («Император»). Взошёл на престол в четырнадцать лет после отца, который переложил все государственные дела на царедворцев — и малолетнего императора они тоже быстренько оттеснили от власти. В итоге в течении шести лет молодой человек интересовался только пирами и зрелищами — и разъелся до невозможных без магии величин. После мятежа и вынужденного воздержания Чеболдай сильно похудел, окрутел и подкачался, а со временем восстановил страну и стал крутым и прогрессивным императором — но остался более чем крупным мужчиной, так что шутки про жирноту уже деятельного монарха продолжились и в последующих рассказах тоже.
  • Паргоронский Корчмарь Янгфанхофен, как и положено трактирщику, весьма упитан. Особенно для воина-гохеррима. И при этом он, может, если и не хороший парень, то точно один из самых положительных демолордов. Обожает кулинарию, кормит и поит всех гостей, поддерживает мир в своей таверне, а в политику Паргорона почти не лезет.
  • Дибальда Большая Красавица действительно большая. И снова: если эта красотка плюс-сайз и не является положительной со всех сторон, то уж на фоне прочих демолордов и даже гхьетшедариев смотрится весьма положительно. Занимается бизнесом, демолордский статус заработала честным трудом (единственная из всех демолордов), в войнах или зверствах не замечена, зато вкладывается в инфраструктурные проекты…
• Жертвоприношение — минимум дважды:
  • Обрубок из одноимённого рассказа заметил, что его пророческие видения становятся сильнее при убийстве — особенно при убийстве разумных. Так что культ Двадцать Седьмого при его правлении стал ещё более тёмной организацией, регулярно совершающей убийства ради прозрения лидера и грядущего прихода нового бога, которое тот подготавливал.
  • жертвоприношение душ демонам — основная цель существования Легационита, паргоронской колонии на Парифате («500»). Во времена оны приносили в жертву кого ни поподя и даже детей частями; после укрепления демонической власти на алтарь ложатся только больные и старики: демонам без разницы, сколько лет душа прожила на свете, зато есть разница, успеет ли подданый как следует поработать и наплодить побольше будущих жертв.
• Зловещая роскошь — демоны любят этот троп! Тем более, что при наличии достаточной демонической силы он им почти ничего и не стоит.
  • Таков интерьер у барона Вудаммана, маньяка, жрущего других демонов-аристократов и небожителей. А перед этим лишающего их сил и пытающего. У него всякое золото и вышивка буквально грудами лежала.
  • у короля Паймона тоже всё в замке ломится от сокровищ. Пошлость переходит в изысканность, богатые интерьеры соседствуют с окнами, через которые видны адские пейзажи. Вкус во всём этом есть, но вот только в первую очередь всего очень много.
• Злые дела делают злодеи — степень защиты небожителей Сильвана зависит от «качества» души обитателя Парифата («Демон и дева»). Святого демоны тронуть не смеют, потому что за ними присматривают силы добра, простых обывателей прикрывают постольку-поскольку, а на особенно отвратительных товарищей светлые силы могут даже наводку дать. Являться к какому-нибудь политику и казнить его за всё хорошее светлым божествам не с руки — но вот дать паргоронским демонам понять, что готов отвернуться…
  • В эльфийском Тир-Нан-Оге нет деления на «реальный» мир, мир теней и мир загробный. Покойники остаются, в общем-то, там же, где и жили, до тех пор, пока не истончаться и не уйдут на очередное перерождение. Это создаёт проблемы, если покойный был не совсем хорошим эльфом и после смерти начал превращаться в какую-нибудь нежить. Поэтому Тир-Нан-Ог имеет контракты с разными демоническими мирами на пожирание таких вот тёмных душ — а сами эльфы рук не марают.
• Играть самого себя — Обрубок, человек-мутант необычайной предсказательной мощи и де-факто глава культа Двадцать Седьмого, скрывался под личиной обычного предсказателя в Мистерии. Для большинства будущее туманно, предсказания пророков неточны, и потому маги совершенно не воспринимают их в серьёз. К таким дельцам обращаются в основном дети или легковерные взрослые — так что очередной такой полумошенник никакого внимания к себе не привлекал. Он даже иногда давал правдивые прогнозы — если видел, что те ни на что не повлияют или немного помогут.
• Изнасилование и месть — вся история в «Любви великана» закручивается вокруг того, что Таштарагис так сильно возжелал великаншу второго поколения Грандиду, что не смерился с её свадьбой с другим великаном, перебил всех пришедших на праздник, а саму невесту изнасиловал над трупом жениха. После чего Грандида бежала из обжитих великанами земель и долго скиталась, готовясь к мести, и в конце концов убила насильника. Правда, не навсегда.
• Лепрекон — встречаются на Парифате, Тир-Нан-Оге, да и много где ещё. Мелкие родственники гномов, все как один рыжие, веснушчатые, любящие зелёный цвет. Высоко способны к магии. Злобной расой не считаются, но склонны к крайней жадности до золота и использованию сравнительно честных способов его достать, типа организации казино или навязчивого маркетинга. Это исторически связано с тем, что лепреконы когда-то давно были демонами, но, покинув полные тьмы миры, демоническую природу потеряли. А вот повадки, как и у многих других, остались. И даже часть силы получилось сохранить в специально зачарованных золотых монетках.* Лудоман — Майно Дегатти, к большому для него сожалению. Играет страстно, во всё подряд — но крайне плохо (по крайней мере, в магическую игру манору он двенадцатилетней девочке проигрывал). В итоге на момент первой встречи с Лахджей в «Великой охоте» он в долгу, как в шелку, и играть с ним уже никто не хочет. Весь найденный пиратский клад уходит на погашение долгов — и Майно признаётся, что, как не последний маг, многократно зарабатывал сравнимые суммы — но всё спускал.
• Мы для них просто животные — во времена кобринской империи («Магия крови») люди были кем-то между рабом и животным. То есть их заставляли работать на плантациях как рабов, а в некоторых частях страны даже существовали отдельные людские деревни, принадлежащие небольшому кругу кобринов-феодалов — но одновременно с этим было норамально иметь человека как питомца, передаривать или выгонять его, если надоел. Поживший таким образом Кеннис вознамерился с демонической помощью освободить людей… и стал первым вампиром. Позже в его Империи Крови («Прислужник вампира») к простым людям относились не шибко лучше: может, чуть больше следили за их здоровьем, но зато регулярно «отпивали», а иногда и убивали, и обращали в неразумных упырей…
  • среди демонов отношение к смертным тоже встречается — если они хотят смотреть на них как-то иначе, чем как на души, которые можно заполучить. Бушуки частенько забирают и выращивают младенцев — примерно также просто, как люди заводят котят — и пристраивают их к какому-нибудь делу; демолорд Тьянгерия вовсе прямо проговаривает: «Отринь надежду и смирись — моя игрушка, твоя жизнь» («Голоса вещей»). Она же держала известного парифатского сказочника в клетке вместо канарейки.
  • зодчие из «Зодщщщ», упав на заселённый кучей рас Парифат, изначально вовсе не признали никого, кроме себя, разумными существами. Начав строить свои города, они просто терраформировали всё вокруг на привычный лад — а тех, кто мешал, уничтожали как опасных зверей. Первые попытки объявить зодчим войну те просто не заметили: с армией вооружённых мечами и луками эльфов зодческие роботы справлялись, как со стаей опасных животных. Появление сильных магов заставило зодчих признать другие расы из страха расправы, но интерисуются они ими по-прежнему мало и уничтожат при первой возможности.
• Наделать в штаны — храк Бубоч («Храк») именно что пачкает штаны, а потом ещё и бегает таким манером. Всё-таки для честного крестьянина встретить сначала нодохома (круглую тварь типа гигантского злого колобка, которая храка с удовольствием раздавит и съест), а потом «поймать» на месте преступления отряд чрепокожих со всеми причитающимися случайному свидетелю проблемами — это чересчур. Зато дерьмо запах отбивает, и помогает Бубочу маскироваться под другого храка. Чрепокожие — всё-таки мещане, гордые воины, и различать обгадившихся крестьян им не особо сподручно.
• Назван в честь еды — В «Хлебном големе» заглавный персонаж получил имя Калач. Весьма очевидное имячко — и ставшее грозным, когда оказалось, что голем обрёл собственную личность, силу и прочность. И сделал себе «улыбку» из гвоздей. «Я — Калач, ты — не плачь».
• Невероятная правда — несколько раз:
  • в рассказе «Хальтрекарок идёт в гости» заглавный демолорд обессилел и попал на Землю, где быстро оказался в психушке. Вместе с ним в палате лежал один безумец — тот хотел покончить с собой, считал, что его жизнь множит мучения Христа и что демоны ходят среди людей. Вот только когда демолорд приблизился, безумец мигом опознал в нём демона, а под конец, когда Балаганщик вернул себе силы, именно сумасшедший вёл себя наиболее адекватно. Из других произведений метавселенной (например, Призрака) мы точно знаем, что Ад существует, и его агенты бродят среди людей. Выходит, псих обладал какими-то магическими или духовными способностями, просто пользоваться ими — за неимением нормального учителя в нашем техногенном мире — не мог, и воспринимал всё превратно. Сумасшедший ли он вообще — или просто заблуждающийся, которому те же демоны наговорили гадостей, чтоб не палил контору?
  • в «Гоблинских колядках» гоблин Ссыкун — типичный БОРЗ: нигде не работает, ничего не делает, живёт на шее у жены и любит философствовать. А ещё он считает, что боги обязательно пошлют ему удачу — ведь он этого заслуживает. В начале рассказа к вконец влезшему в долги ничтожеству приходит кредитор-Суморез и грозится выпотрошить, если Ссыкун не вернёт долги — а сроку оставляет один Добрый День. Ссыкун и тут ничего сам не делает, вместо этого отправляя детей колядовать денег, а жену — ходить по гостям в попытках разжиться едой. Вот только под конец всё решается само собой: Суморез по-глупому гибнет вместе со своими счетами, а Ссыкун подвизается помощником к богатому гоблину и даже получает от него деньги вперёд — для гоблина, имеющего дело с другим гоблином, просто несусветная щедрость. И есть весьма жирные намёки, что тут на самом деле постаралась богиня Юмпла. Выходит, мечтатель и лентяй всё это время был прав, и боги на самом деле дали ему редкую удачу! Причём, учитывая то, что «работящий» гоблин обычно участвует в каких-то мутках, если не в прямом грабеже, что та же Юмпла в добром воплощении не одобряет, а Ссыкун именно что сам не воровал и детям запрещал — получается, что удачу он получил именно за то, что был БОРЗом. Как он всем и говорил.
• Не рой другому яму — зря паргоронский котёнок принялся привычно нашёптывать дурные мысли Астрид. Да и вообще крутиться в детской, где обитают десятки сильных от рождения потомков демолорда — так себе идея. Думал стравить ребятишек, посоветовав одной из них голову кому-нибудь оторвать — в результате сам остался без головы, а дети ещё и игры с тушкой устроили.
• Они не геи — в первые услышав разговор о дружбе между Дегатти и магом метросексуальной внешности Вератором в рассказе «Великая охота», Лахджа подозревает их в этом самом. Приходится магу оправдываться и спешно объяснять, что Вератор — дружбомаг, то есть маг, использующий душевную связь для своеобразных взаимовыгодных договорных отношений, так что «дружба» имеется в виду сугубо магическая, а не какая-то ещё.
  • в «Зиме и лете» великаны явно не так поняли ситуацию Асвантиды и Гласитариды. На деле обеих великанш начал охмурять Космодан, они принимали от него дары, проводили время и даже по-дружески делились друг с дружкой намёками на отношения с таинственным другом; родители же видели, что две девушки не интересуются парнями, не принимают от них даров — зато частенько уединяются вдали от поселения, проводят много времени вместе, обмениваются подарочкам…
• Остерегайтесь глупых — в рассказе «Властью пёстрого фазана» сельский дурачок получил силу творить чудеса — и пошёл помогать всем вокруг в меру своего разумения. Приказал деревьям самим до дома идти — они поля потоптали. Шишек для самовара напризывал — весь двор завалил. Наколдовал хрустальный мост — так ходить по нему нельзя, скользкий хрусталь-то. Пожелал хромому старику, чтоб у того обе ноги одинаковые были — и пошёл тот хромать на обе ноги… А когда такая силища без ума столкнулась с властью в лице царя — начались уже смертоубийства. Под конец дурак загадал себе дворец побольше, чем у царя — и тем самым развалил окружающие дома, устроив массовые смерти — но так и не понял, что делает что-то не то.
  • Из трёх сильнейших органов Древнейшего Гламмгольдриг был самым примитивным. Мозг Древнейшего хранил всю память бога, собирал и обрабатывал информацию со всего мира, строил архитектуру в виде растущей кэ-сети; Сердце Древнейшего преобразовывала живые виды, населяя мир новыми существами; а Желудок тупо жрал, да стоил ловушки для того, чтоб ловить добычу. Именно поэтому его мысли было так тяжело читать: сверху желание пожрать, снизу — затаённая боль от язвы. Поэтому же его самого сложно пронять ментальной атакой: желудку думать вообще не обязательно. Что и позволило Гламмгольдригу победить телепата Саа’трирра и стать де-факто правителем Паргорона, Темнейшим Господином.
• Отвергнутая женщина — это страшно — рассказ «Лазитанский темперамент» целиком об этом. Молодой, крайне одарённый и перспективный студент-полудракон Хаштубал разок погулял с девушкой из другого курса — и снова переключился на более интересных пассий, забыв мимолётный интерес за неделю. А та, когда-то влюблённая, а после отвергнутая — его не забыла. Спустя годы, когда оба превратились из студентов Клеверного ансамбля в заслуженных магов, по голову Хаштубала явился ни много, ни мало, а демолорд Гаштардарон, Рыцарь Паргорона.
• По ту сторону добра и зла — Бельзедор проговаривает троп по отношению к демонам: дескать, они — просто крайние эгоисты, которые в принципе не способны оценивать себя критериями добра и зла. Что принципиально отличает из от, собственно, прихвостней и приспешников Бельзедора, которые добро от зла отличают и служат идее зла абсолютно осознанно.
• Предатель как бы намекает — Мерзопак, бывший при Бельзедоре во время рассказа «Не бойтесь, мы вас защитим». Предаёт и подсиживает нанимателя, после «смерти» вовсе занимает его трон — но, как ярый последователь идей зла, предаёт театрально и почти открыто, что полностью вписывается в стилистику Империи Зла Бельзедора и потому последнего устраивает.
• Ребёнок от изнасилования — Клюзерштатен, «Повелитель зверей и чудовищ». Тот случай, когда рождение такого ребёнка вышло боком вообще всем. Бог природы Кефринекс крайне разозлился на демолорда, которая устроила охоту на верующих в него на Парифате. Прочих гохерримов он просто разорвал, а Эсветаллилу в порыве чувств изнасиловал. При этом нарушил своё внутреннее табу на уважение перед женщиной, акт совершил в самой мерзком козловидном проявлении… В итоге новорожденный стал чем-то вроде Эмблемы этой тёмной стороны светлого бога — той, которую он вовсе не хотел видеть. Попытка сразу добить копытного младенца привела к дипломатическому скандалу и заключению Кефринекса в Хиард; Клюзерштатен же вырос среди гохерримов, но в их законопослушно-злые ряды ему не дала влиться природная хаотичность, так что он стал изгоем и весьма скоро остался на мели. При этом он был единственным ребёнком демолорда Эсветаллилы — она и до встречи с богом особо кавалерами не интересовалась, а после и подавно. В итоге козлоголовый при первой возможности убил матушку и стал из ничтожества элитой. Итого: у Сильвана — минус бог, у Паргорона — минус деятельный и разумный демолорд, а мощь миллионов душ теперь находится в руках у хаотично-злого беспредельщика, который главным образом развлекается чужими смертями.
• Самокопирование — Ме Тёмного Легина Дзимвела позволяет ему создавать свои материальные копии — имеющие общее сознание, общую демоническую силу, но способные находиться сколь угодно далеко друг от друга. Это позволяет ему играть роль де-факто правителя молодой расы фархерримов, помогать Матери, служить посыльным Корграхадраэда, сидеть в бушукской конторе, находиться в гохерримском легионе, собирать души в мирах смертных, и делать ещё кучу дел одновременно. А ещё в случае опасности любую копию можно моментально уничтожить, или, наоборот, призвать новую ей на подмогу. Это позволяет Дзимвелу по сути регенерировать любые физические раны: раненое или убитое тело отзывается, а новое, здоровое, призывается почти что в то же место.
• Сверхчувствительные чувства — чувства несколько более сильные тут много кто имеет, но особо выделяются, конечно, органы древнейшего. Бекуян, Правый Глаз, видит весь Паргорон — а на пару с Согеяном он даже указал Ксаурру путь к остатку Древнейшего, который затерялся в космической тьме вовсе вне мира. Бекуэрроз, Правое Ухо, слышал весь мир в мельчайших подробностях, все эти звуки осознавал и вовремя стучал тем, кто мог отплатить за услугу.
• Тираноборец — все титаны свободолюбивы, но для Катимбера тираноборчество стало жребием. Он не мог пройти мимо любого принуждения, не раз поднимал титанов в бой против тех, кто пытался диктовать им свою волю — и нашёл смерть, подняв восстание против богов («Первый катрен Экольгена Горевестника»), когда те более активно заявили права на звавшийся тогда Камнем Парифат. И, несмотря на военное поражение, целей своих Катимбер всё-таки достиг: посмотрев на решимость титанов, боги решили завершить войну обещанием не спускаться на Парифат до тех пор, пока титаны не призовут их обратно. А сам Катимбер оказался настолько свободолюбив, что даже его лишённый души труп, будучи поднятым силой Серого Криабала, отказался подчиняться некромантам.
• Торговец информацией — в целом эту роль знимает целое демоническое сообщество кэ-миало. Эти летающие мозги-телепаты питаются мыслями, охотятся за знанием, берут им плату — и с удовольствием обмениваются кусочками памяти. Они даже соорудили кэ-сеть — что-то вроде демонического интернета: демон через аксон подключается к своему кэ-миало-провайдеру, а тот за умеренную плату даёт доступ к информации в сети. Что-то общедоступное раздаётся бесплатно или за такую же бросовую информацию, а серьёзные вещи стоят дорого.
  • во время «Десяти тысяч лет войны» такую роль играл ещё и Бекуэрроз — Ухо Древнейшего. Он мог слышать всё в целом мире — и продавал информацию множеству влиятельных покровителей. Пока не был сожран.
• Убийственный взгляд — несколько вариантов у разных зверей:
  • демонический зверь антарнох похож на живой танк, покрытый костяной бронёй и с пастью на пузе. Впрочем, для борьбы с демоническими же хищниками этого маловато — и потому единственный антарнохов глаз способен стрелять сжигающим лучом. Не непрерывно, но достаточно часто и больно, чтоб поджарить молодого фархеррима.
  • василиск может взглядом вызвать остановку сердца. Мелких зверюшек изводит под корень, человек может пережить атаку и привыкнуть, у кобринов к взглядам василисков врождённый иммунитет.
  • а ещё луч из глаза — один из основных форм-факторов атак у Бекуяна и Согеяна, Глаз Древнейшего. Потому что они — гигантские парящие глаза, и стрелять откуда-то ещё им тяжеловато.
• У меня нет рта, но я должен кричать — жертвы барона Динта, Паргоронского Матетамика («Голоса вещей»). Тот обожает учёных — похищает их со всех ближайших миров, тестирует, изучает… а самых отобранных коллекционирует: вырывает из тел мозги и окутывает чарами вечного хранения, чтоб не портились. У жертв буквально нет ни рта, ни органов чувств — но умереть они не могут. На самом деле всё не настолько бессмысленно. Барон Динт водит дружбу с кэ-миало. Эти живые мозги размножаются, делясь надвое и отлавливая новому телу душу из числа заплутавших в Лимбо великих умов. Именно такие души Динт и готовит.
  • в «Храке» местный гхьетшедарий Эртугео декорирует своё помещение, превращая жертву в живую люстру. Раскрывает в стороны рёбра, растягивает гирляндами жилы — а светиться будут специальные шары, заряжающиеся от боли.
• Я хороший, мне всё можно — этот троп приводит к падению Ордена Света в «Рыцаре Парифате». Пока заглавный рыцарь собирал войска на войну с Бельзедором исключительно альтруистическими методами, его силы только росли: то великий маг вызовется быть учителем, то целый орден Щита придёт на помощь и изберёт магистром, то сопредельные с Империей Зла государства добровольно отдадут часть территории и построят крепости… Но для Моргантоса окончательная победа в войне всегда была немного важнее соблюдения правил, так что он был готов применить против Тёмного Властелина даже силу его приспешников. И из-за этого после временной победы всё начало разваливаться. Силы Новой Тамплии начали гонения против прихвостней Бельзедора, заняли крепости и земли, переданные им для борьбы с Империей Зла, а сам Моргантос всё реже вспоминал о том, что он — временный диктатор. На этом фоне всё больше союзников стали откалываться от Ордена Света, кое-кто открыто осудил бывшего героя — и в итоге Империя Зла восстала снова, Новая Тамплия распалась на несколько частей, а бывший «временный» диктатор умер при загадочных обстоятельствах.